Бааль Шем-Тов. Личность. Чудеса. Легенды. Учение хасидизма - Петр Ефимович Люкимсон

Вспомним, что перед своим «раскрытием» Бешт успел предстать в качестве великого знатока Торы одному из постояльцев своей корчмы, р. Моше из Кут, а затем, когда решает, что время для объявления о своей миссии пришло, поражает своим знанием тайн и глубин Торы одного из учеников своего шурина р. Гершона, и тот уже доносит весть о новом светоче знаний до кружка кабалистов из бродского клойза. Многие из членов этого кружка стали верными последователями Бешта, и затем, получив места раввинов в различных местечках, обеспечивали ему теплый прием и ширили число сторонников хасидизма.

Но как на раннем, так и на позднем этапе своей деятельности Бешту было чрезвычайно важно утвердить себя именно как мудреца Торы, талмид-хахама — в противном случае его бы не стали принимать всерьез ни раввины, ни те же простые евреи, которые в этом вопросе целиком полагались на авторитет раввинов.

Так было, когда в Бешт появился в городе Кривче, председателем раввинского суда в котором был р. Аба. В это самое время в гостях р. Абы был его свояк, считавшийся выдающимся знатоком Торы, и вся интеллектуальная элита Кривча в тот день собралась для обсуждения какого-то отрывка из Мишны. Судя по всему, описываемые события происходили, когда имя Бешта уже получило определенную известность, но он еще был очень далек от пика своей популярности, а в Кривче у него вообще не было последователей.

Во всяком случае, никто из именитых людей города не вышел его встречать, и тогда Бешт сам направился в дом р. Абы, и поинтересовался, чем именно они занимаются. Видимо, собравшиеся были наслышаны о великих способностях Бешта провидеть тайное, но были крайне скептически по этому поводу настроены, а потому в насмешку показали ему другой отрывок.

— Нет, — покачал головой Бешт. — Вы заняты совсем другим отрывком. Ну хорошо, а что касается этого, то как вы его понимаете?

И после этого Бешт сходу указал на множество мнимых противоречий, имеющихся в протянутом ему отрывке, а затем с легкостью разрешил их, продемонстрировав подлинную оригинальность мысли.

Сразу после этого он уехал из городка, но проехав всего версту, остановился в поле, распряг лошадей и пустил их пастись (своего кучера у него в этой истории у него еще нет, что еще раз доказывает, что она относится к первому этапу его деятельности). Тем временем р. Аба, его свояк и все остальные гости стали обсуждать слова Бешта, и вдруг поняли, что он поистине сделал «хидушим» — впервые открыл в тексте аспекты, которые до сих пор были никому неизвестны. Сразу после этого они наняли повозку и бросились вдогонку за Бештом. Найдя его в поле, они выразили свое почтение талмид-хахаму, и с тех пор р. Аба раз в месяц стал ехать на субботу к Бешту — судя по всему, уже в Меджибож.

Спустя какое-то время р. Аба стал главой раввинского суда городка Белая Церковь (который евреи упорно называли Белым Полем). Мнение р. Абы, вне сомнения, стало решающим в назначении резником Белого Поля бывшего писца Бешта р. Сендера, что значительно укрепило позиции сторонников хасидизма в этом городе.

Так постепенно в различных местечках появлялись сторонники Бешта, которые бурно приветствовали своего Ребе, когда он приезжал в город, собирали вокруг него людей на рынке, организовывали ему проповедь в синагоге, прием местных жителей по самым разным вопросам, а также общественную субботнюю трапезу в его честь — и все это приводило к резкому росту числа последователей хасидизма.

Одним из факторов, способствующих популярности Бешта, Хаим Лурия называет то, что все свои проповеди Бешт произносил на идиш, то есть на повседневном языке ашкеназских евреев. На идиш он давал и уроки Торы, в то время, как талмудические авторитеты вели их на «святом языке», то есть иврите, а частично и на арамейском, остававшемся для большинства непонятным. Бешт мгновенно в уме переводил сложнейшие тексты с иврита и арамейского на понятный каждому его слушателю язык. Это требовало необычайной скорости мышления, но возвращалось тем, что, с одной стороны, для тысяч и тысяч евреев мудрость Торы вдруг оказывалась «не на небе, а на земле» и становилась такой близкой и понятной, а с другой приносило Бешту поистине всенародную даже не любовь, а обожание[268].

Повторим, официально Бешт не занимал ни в Меджибоже, ни где-либо еще какой-либо общественной должности. Вместе с тем, используя появившееся у него влияние, он активно продвигал на должности городских раввинов, «наставников» синагог, канторов и т. д. своих учеников и сподвижников, обеспечивая таким образом базу для распространения хасидизма в данном конкретном местечке или городе.

Но, что примечательно, особое внимание он уделял назначению «своих» людей на места резников. Выше уже говорилось о том, что еще «старые хасиды» уделяли огромное внимание кошерности мяса, и потому придавали колоссальное значение квалификации и Б-гобоязненности резников, и эта особенность сохранилась и у «новых хасидов». Сам Бешт, как известно, отлично владел всеми тонкостями этой профессии, разбирался в самых мелких деталях законов о кашруте и не раз, оказавшись в гостях в том или ином городе, лично проверял на остроту нож местного резника прежде, чем отведать мяса забитой им резником в Белом Поле (Белой Церкви): «Наставником святой общины был достославный и праведный р. Аврагам Подольный. Случилось так, что не находил у них одобрения ни один нож для забоя скота. Обратились они к резникам из других общин, но те не могли выправить нож так, чтобы получил он одобрение. Однажды пришел к ним Бешт, сказал ему: „Мы очень рады такому гостю, но только не можем принять его как подобает“. Поведали ему о том, что произошло. Сказал он, что выправит им нож, и действительно так наточил нож, что им понравилось. Забили они скотину и ели. И пообещал им, что пришлет к ним резника, и послал моей блаженной памяти тестя, который разБ-гател там»[269].

В другой истории по дороге в Каменку Бешт услышал голос, возвестивший ему о том, что следует отстранить резника этой общины.

В Каменке он остановился в гостях у р. Баруха, который, как мы уже рассказывали выше, зарабатывал на торговле скотом. Готовясь к приезду Бешта и его учеников, р. Барух зарезал несколько коров, одну из которых резник объявил некошерной, и р. Барух повесил тушу в сенях — видимо, намереваясь после продать неевреям.

Бешт вышел в сени покурить трубку, увидел висящую тушу, и попросил р. Баруха приготовить ему мясо этой коровы.

— Ваша честь не будет есть мясо