Распутье - Иван Ульянович Басаргин

роль старшие представители союзников, правительства Хорвата и Дербера, Вологодский и «диктатор» Гада, третирующий пока всех и каждого.

В общем, все более и более выясняется, что союзники вступили в пределы России не ради спасения ее, а, вернее, ради своих собственных выгод. России никому не нужно. Установление у нас определенной твердой правительственной власти вредно для интересов господ союзников, желающих хозяйничать самостоятельно. Но особенно для них нетерпима организация русской военной силы.

Наглее всех это высказывают японцы, вносящие всюду интриги через своих агентов и закупленных ими русских пособников. Вступление японцев равносильно военной оккупации занятой ими территории. Например, в Хабаровске они присвоили себе амурские канонерки и их дорогостоящую базу под предлогом военной добычи, отнятой у большевиков.

Для своих расплат с русским населением они ввели особые боны, меняемые только на иены.

Соперниками японцев являются только американцы, сильные с промышленной и финансовой стороны, но слабые в военном отношении. Соперничество это уже обозначается явно: японцы порой как бы издеваются над американцами. Недавно, например, на протест американцев по поводу ввода японцами значительно больших сил, нежели это было оговорено в условиях интервенции, японцы насмешливо ответили, что они ничего не имеют, если американцы введут сюда большее число своих войск, даже большее, чем это может сделать Япония.

Тот же генерал Накасима и другие японские офицеры не стеснялись публично бранить американцев, по-азиатски стараются натравить на американцев других союзников и особенно нас, русских, всюду и везде подчеркивая, что американцы – явные сторонники большевиков.

Что касается американцев, то эти господа в политическом отношении, скорее, наивны и до сих пор еще продолжают смотреть на Россию и на наш большевизм по внушениям своей еврейской клики, которая являлась в С. Штатах до последнего времени единственным источником познания России.

Есть сведения, что в настоящее время эта ориентировка уже подверглась критике, и американцы хотят сами, помимо евреев, познакомиться с Россией, ее населением, укладом его жизни и экономическими нуждами. Но когда все это случится!

Англичане, как всегда, третируют нас свысока, а французы почему-то пока находятся под видимым влиянием Японии.

О китайцах я и не говорю: Китай сам все еще переживает революцию при дружелюбном содействии японцев, ссужающих деньги и оружие одновременно и северянам и южанам, как уверяют, делали они это и у нас, субсидируя также одновременно и Семенова (не признающего ген. Хорвата), и самого Хорвата, и Дербера, а весной даже хабаровских большевиков. Нельзя умолчать и о высказываемых союзниками чаяниях в отношении вознаграждения от нас за их «бескорыстную помощь». Еще с адмиралом Колчаком по этому поводу заводил разговор ген. Накасима, но А.В. довольно определенно уклонился от этого вопроса как стоящего вне его компетенции. Пока выясняется, что Япония, обездоленная железом, возьмет себе: 1) наши побережные районы, богатые железной рудой, 2) нашу часть В.-Китайской ж.д. и, видимо, еще с придачей 3) Владивостокского порта и Уссурийского края. Пока же японцы скупают пароходы на Амуре и занимают своими командами наши речные канонерки.

Американцы часто и много говорят о необходимости обеспечить за собой право на постройку жел. дор. через Камчатку на Иркутск (кажется) с эксплоатацией прилежащего района. Вопрос этот не новый и возникал еще до войны.

А как здесь жаждут многие получить от Вас, глубокоуважаемый Михаил Васильевич, хотя бы какие-нибудь указания, что надо делать и как поступать, чтобы спасти родину от грядущего рабства ея под игом не только Германии, но и тех же союзников, вступающих ныне в наши пределы, якобы, из бескорыстных побуждений!»

Генерал Алексеев дочитал письмо, тяжело вздохнул. Что он мог подсказать? Что сказать? Он уже стар и тяжело болен. Болен оттого, что в России идёт такая свалка, что Степанов прав: Россию скоро распродадут по частям. Грязь, грызня, возня. И все эти правители выеденного яйца не стоят. Авантюристы и подхалимы. Возможно, адмирал Колчак еще может что-то сделать. Но что? А ничего он не сделает. Не сделает потому, что нет среди белых единства. Да, нужна диктатура, диктатор, но где его взять? Адмирал Алексеев хорошо знал Колчака. В честности и смелости ему не откажешь, но он вспыльчив, он не дипломат. Нет, Колчак еще больше обозлит народ, отринет от себя. Но тогда кто же смог бы объединить силы белых? Кто?

– Россия погибнет, нам никогда не выйти из разрухи, если нам в этом не помогут иноземцы. А если помогут, то прав Степанов: быть нам рабами. Может быть, спасут Россию большевики? У них сила и единство. Как я их ненавижу! Будьте вы прокляты! – выкрикнул генерал Алексеев, скомкал письмо, упал на спинку кресла и умер. Теперь некому дать совет растерянному Степанову, Колчаку и иже с ними.

16

– Господин генерал, умоляю, отпустить домой. Ведь он рядом. С четырнадцатого года не был дома. Неужели вы не можете понять меня?

– Бережнов, понимаю, сам не меньше тебя хочу домой, но отпустить тебя не могу. Не могу! Чугуевскую волость контролируют большевики. Появись ты на минутку – и нет тебя. Белый офицер, друг Гады, – к стенке, и весь разговор. Не просись. Ты можешь дезертировать. Пойдут с тобой Ромашка, Туранов и все друзья. Даже можешь стать партизаном, красным партизаном. Тут уж я не удержу. Нырнули в тайгу, и нет вас. Вольно ты не уйдешь от меня, ни сейчас, ни завтра. И, зная твою честность, уверен: ты не дезертируешь.

Устин откозырял, вышел из вагона генерала, не спеша направился на берег Амурского залива. Остановился у кромки моря, долго и скучливо смотрел на волны, тоже медлительные и скучливые. В голове сверлила мысль: дать клич своим парням, бежать, немедленно бежать, уйти в тайгу и отсидеться там в это смутное время. Но тут же отбросил мыслишку как никчемную. Бежать, когда Россия стоит на краю пропасти! Нет, драться и только драться!

Туранов не спускал глаз с Устина. Он знал, как тяжело их командиру: рядом дом и не моги убежать до жёнки. Туранову легче: он проездом забегал домой, побыл в семье, теперь, получив новый заряд, мог продолжать борьбу. Ромашка тоже был у своих в Имане. А вот Устин… Эко мечется…

Хотел Устин написать письмо, да раздумал. Пусть лучше думают, что он еще где-то в Сибири. Смотрел, как солнце падает в море. Оно вначале село в тучу, долго держалось в ней, на минуту вынырнуло, бросило кинжальную дорожку на низкие волны и упало, но не в море, а за сопки, что виднелись вдали.

Вчера Гада сказал Бережнову:

– Возможно, очень даже возможно, что мы покатим