История древней Испании - Юлий Циркин

Надписи сообщают и о некоторых других чертах пага. Паг имел свое божество: гений пага (CIL II, 1043). Во внешнем мире паг выступал как некое целое. В 74 г. посвящение Веспасиану сделали целиком pagani pagi Carbulensis (CIL II, 2322). В споре с землевладелицей Валерией Фавентиной ее противниками выступали conpagani rivi Larensis (CIL II, 4125). Спор разбирал легат провинции, и это обстоятельство может говорить о том, что паг, хотя и находился на территории города, обладал некоторой юридической самостоятельностью и мог в случае необходимости обращаться непосредственно к провинциальным властям, минуя городские.

Итак, испанский паг обладал следующими чертами. Он располагался на городской территории. В его пределах существовали частные имения, но над операциями с недвижимостью паг осуществлял некоторый контроль, хотя бы и формальный. Паг, видимо, имел общую землю (мы не знаем, было ли это пастбище, как в Италии, или что-либо другое), по отношению к внешнему миру выступал как некое целое, обладал известной юридической самостоятельностью, имел своего гения и мог хоронить своего члена. Мы не знаем органов управления пага, но с большой долей вероятности можем предполагать существование народного собрания. Перед нами — объединение общинного типа, хотя общинные институты как будто уже разлагаются. Эти черты сближают испанский паг с малоазийской общинной, расположенной на городских землях (но не с независимой общиной), и с италийским пагом[1113].

Названия испанских пагов — римские. Характерны италийские имена в надписи из Бонансы: Тиций, Байаний, Сей. Даже если речь идет о собирательных именах, важно, что именно италийские имена называются как типичные имена pagani. Еще характернее случай с реальным членом Мармариенского пага, которого звали Л. Альфий Лукан. Он явно был потомком луканских переселенцев. А именно в южной части средней и северной части Южной Италии, включая Луканию, откуда выходила основная масса италийских иммигрантов, во множестве сохранились надписи с упоминанием пагов[1114].

В паги входили и местные жители. Так, посвящение гению Августовского пага сделал Г. Фабий Нигеллион (CIL II, 2194). Чисто римское имя Фабий позволяет думать о романизованном туземце. Это имя, как и антропонимы Nigellus и Nigellis, появляются в разных местах Испании[1115]. Нигеллион был причастен к культу гения пага, так что он, скорее всего, и был членом этого пага. В Пригородном и Залесном пагах жили не только муниципалы, но и поселенцы. Возможно, это были люди, поселившиеся в этих местах после конституирования пагов. Но не исключено, что к ним могли относиться и некоторые местные жители, не вошедшие в общину[1116]. Паг был, видимо, сравнительно открытой организацией, в которую входили как италийские иммигранты, так и местные жители. Общие экономические и частично юридические условия способствовали сближению переселенцев и туземцев.

Существовали два пути образования пага. Первый заключался в том, что италийские иммигранты, поселившись не в городах, а в сельской местности, принесли с собой эту форму организации, в которую вошли, по-видимому, и туземцы. Второй путь: сравнительно небольшое местное поселение при получении римского или латинского гражданства становилось не муницпием, а пагом и приписывалось к более крупному городу. Таков был, например, путь Карбулы. В связи с этим можно вспомнить слова Исидора Севильского о паге как о мелком поселении, не украшенном достоинством города.

Надписей с упоминанием пагов найдено немного, но зато в разных местах Бетики и восточной части Тарраконской Испании. С другой стороны, в городских законах паг не упоминается. Гигин, упоминая эмеританские префектуры, молчит о пагах[1117]. По-видимому, паг не был обязательной формой объединения землевладельцев или территориального подразделения городской округи.

Значительная часть городской земли (если не самая большая часть) принадлежала колонистам, муниципалам и incolae extramurani[1118], чьи имения не входили в паги. Эти имения не были большими. Существовали, однако, и богачи[1119], имевшие в своих руках несколько таких имений. Таким богачом был Публий Руфий Флавс, завещавший отпущенникам жены свое пригородное имение (CIL II, 4332); явно у него были еще имения. Судя по амфорным клеймам, Эннии Юлии имели Сенианское и Прибрежное имения. Несколько fundi имели Аврелии Гераклы, Квинт Фабий Рустик, Квинт Стертиний, неизвестный Q. A. G.[1120] То, что каждый fundus отмечался в клейме, говорит о сохранении каждым имением хозяйственной автономии, когда отдельные владения не сливаются в единую плантацию. Такие поместья могли располагаться в разных местах провинции, а то и в разных провинциях. Так, один собственник владел одной маслоделательной мастерской в районе Италики, другой — в районе Арвы, третьей — в современном Вийяр де Бренес[1121]. Известен Гай Корнелий Роман, бывший дуумвиром в двух городах — Осицерде и Тарраконе (CIL II, 4267), обладая, следовательно, достаточным имуществом, в том числе земельным, в обоих городах. То, что Роман был дуумвиром, свидетельствует о его принятии в гражданство и там и там.

Обилие амфорных клейм отдельных имений, сосредоточенных на небольшой территории среднего Бетиса, свидетельствует о необыкновенной плотности этих имений. Так, в районе Гиспалиса располагалось не менее 35 поместий, Кордубы — 49, Астиги — 95[1122]. Конечно, не все они функционировали полтора-два века, но надо иметь в виду большое количество имений и находящихся в них мастерских, упоминания о которых до нас пока не дошли[1123]. Обилие амфорных черепков, сохранившихся, в частности, в Монте Тестаччо, говорит об обильной продукции маслоделов Бетики. Это было возможно только в условиях весьма интенсивного труда в хорошо организованных рабовладельческих имениях, ориентировавшихся на рынок. Огромный рынок представляли собой Рим и военныые лагеря, поглощавшие испанские продукты, особенно масло[1124].