Жизнь русского обывателя. На шумных улицах градских - Леонид Беловинский

В одной из предыдущих глав уже шла речь о развлекательных заведениях в городе: садах, заведениях искусственных минеральных вод и т. п. Разумеется, гуляния на «минерашках» и им подобные собирали в основном «чистую» публику. Но были в городе развлекательные мероприятия и для «серого» народа или, точнее, универсальные, поскольку среди «чистой» публики было принято ездить любоваться на гуляния простого народа, не принимая в них непосредственного участия, либо даже участвуя наравне с простолюдином. Знаменитые первомайские гуляния в Москве в Сокольниках или в Екатерингофе под Петербургом, у впадения Фонтанки в Финский залив, собирали участников всех сортов, начиная от аристократии, для которой не побывать на первомайском гулянии было просто невозможно; на екатерингофском гулянии бывала даже Императорская Фамилия. Такого рода гуляния ограничивались в основном прогулками по аллеям, пешими или в колясках, и угощением различного масштаба – от роскошных пиров до простого чаепития.

Е. П. Янькова вспоминала первомайское гуляние в Сокольниках, основанное, по преданию, еще Петром I: «Туда очень много езжало и порядочного общества, и так как езжали многие цугом и в золоченых каретах, лошади в перьях, то гулянья бывали самые нарядные, совсем не то что после того. Некоторые знатные люди посылали туда с утра в свои палатки поваров; пригласят гостей, обедают в одной палатке, а потом пойдут в другую сидеть и смотреть на тех, которые кружатся по роще в каретах» (116; 159).

Граф А. Г. Орлов приезжал в Сокольники из своего Нескучного огромным обозом, с клевретами, прислугой, поварами, собаками, шатрами, столами. Вот как описывал это С. П. Жихарев: «Сколько народу, сколько беззаботной, разгульной веселости, шуму, гаму, музыки, песен, плясок и проч.; сколько богатых турецких и китайских палаток с накрытыми столами для роскошной трапезы и великолепными оркестрами и простых хворостяных, чуть прикрытых сверху тряпками шалашей с единственными украшениями – дымящимся самоваром и простым пастушьим рожком… сколько щегольских модных карет и древних, прадедовских колымаг и рыдванов, блестящей упряжи и веревочной сбруи, прекрасных лошадей и претощих кляч, прелестнейших кавалькад и прежалких донкихотов на прежалчайших россинантах!.. Между тем народ, наиболее тут толпившийся, нетерпеливо посматривал к стороне заставы и, казалось, чего-то нетерпеливо поджидал, как вдруг толпа зашевелилась и радостный крик: «едет! едет!» пронесся по окрестности… Впереди, на статном фаворитном коне своем… ехал граф Орлов в парадном мундире и обвешанный орденами. Азиатская сбруя, седло, мундштук и чепрак были буквально залиты золотом и украшены драгоценными каменьями. Немного поодаль, на прекраснейших серых лошадях, ехали дочь его и несколько дам, которых сопровождали А. А. Чесменский, А. В. Новосильцев, И. Ф. Новосильцев, князь Хилков, Д. М. Полторацкий и множество других неизвестных мне особ. За ними следовали берейторы и конюшие графа, не менее сорока человек, из которых многие имели в поводу по заводной лошади в нарядных попонах и богатой сбруе. Наконец, потянулись и графские экипажи: кареты, коляски и одноколки, запряженные цугами и четверками одномастных лошадей» (44; I, 81–82).

А для простого люда многочисленные самоварники являлись с самоварами, угольями, скатертью, расстилавшейся где-либо под деревом, и несколькими чашками. В Москве происходили массовые весенние гуляния также под Новинским бульваром и на Девичьем поле. «Гуляние под Новинским началось блистательно, – писал тот же Жихарев. – Время стоит прекрасное: экипажам счета нет и кавалькад много… Гулянье под Девичьим было чрезвычайно многолюдно. Но все это хорошо только для нового человека, а то приглядишься не только к лошадям и экипажам, но даже и к тем фигурам, которые в них сидят и стоят на запятках… какая разница в физиономии щеголей, едущих на гулянье казать себя, и тех, которые едут смотреть других из одного любопытства или по обязанности… всякий москвич обязан быть на известных гуляниях во избежание заключений о нем, точно так же как и всякая московская барышня обязана не пропускать на балах ни одного танца» (44; I, 73–74). В Москве, по свидетельству Е. П. Яньковой, «гулянье в Семик бывало очень большое в Марьиной роще, за Крестовскою заставой… в особенности же, если гулянье 1 мая от дурной погоды не бывало или не удавалось, то в Семик в Марьиной роще народа бывало премножество и катались в каретах.

В Духов день гулянье во дворцовом саду в Лефортове, больше для купечества и для Замоскворечья. В саду гулянье было для пеших, и щеголихи с Ордынки и Бог весть откуда являлись пренарядные, в бархатах и атласах, с перьями, цветами, в жемчугах и бриллиантах… Бывали еще гулянья в некоторые храмовые праздники около монастырей на площадях, и тут ярмарки, качели, народное гульбище. Так, в Рождество Богородицы – перед Рождественским монастырем на площади; в Иванов день, Ивана Постного, 29 августа, – за Солянкой у бывшего Ивановского монастыря ярмарка и гулянье; в Ильин день у Ильи пророка на Воронцовом поле и во многих других местах.

Б. М. Кустодиев. Вербный торг у Спасских ворот

Прекрасное гулянье было в Лазареву субботу на Красной площади в Кремле. По Волхонке, мимо Василия Блаженного к Иверским воротам кареты тянутся, бывало, на несколько верст; едешь, едешь – конца нет. Вдоль кремлевской стены, напротив гостиных рядов, расставлены палатки и столы, вроде ярмарки; торговали вербами, детскими игрушками и красным товаром. Это было большое детское гулянье…

Другое гулянье, в день Прохора и Никанора на Девичьем поле: ярмарка, качели и катанье в экипажах по Пречистенке, иногда по Арбату и до Кремля. Также на Святой неделе в пятницу бывало большое гулянье из Подновинского по Пречистенке на Арбат, по Поварской и опять к Подновинскому…

В селе Всехсвятском был, говорят, обширный сад и в День всех святых большое гулянье…» (116; 160).

В петербургском Летнем саду в Духов день устраивалось особого рода мероприятие. По традиции сюда семейно являлись торговцы средней руки с разряженными дочерьми на выданье и прогуливались по центральной аллее, а по боковым аллеям прохаживались, приглядываясь к барышням, молодые люди, стремившиеся надеть на себя цепи Гименея. Между аллеями сновали юркие бабенки в «головках», особым образом повязанных платках, с яркими и шалями на плечах, приносившие заинтересованным сторонам необходимые сведения – свахи. Для увеселения играли несколько военных оркестров. Однако в 60-х гг. это гуляние прекратилось. На Святки и Масленую для простонародья устраивались грандиозные гулянья на Адмиралтейской площади в Петербурге и под Новинским бульваром в Москве (позже – возле Новодевичьего монастыря). Здесь устраивались огромные качели и карусели, американские горы и балаганы.

И в провинциальном Саратове «исстари заведено в неделю Пасхи устраивать для удовольствия жителей качели на Театральной площади, палатки, столики для распродажи разных закусок, сластей и балаганы для фигляров. Любители удовольствий сходились сюда в большом числе в праздничных нарядах, чтобы повеселиться и покататься на качелях; это продолжалось каждый день. Часов с 11 дня и до захода солнца народ здесь толпился, любуясь на шутки и разговоры фигляров. Семейства почетных дворян, чиновников и купцов выезжали сюда с 5 часов в каретах и разных экипажах: матушки с дочками в пышных нарядах, чтобы людей посмотреть и себя показать, проезжали кругом этого устройства ряда в три. Было введено так, что в день субботы на Пасху все качели, палатки, столики и балаганы переносились на площадь, противу дома г. Панчулидзева; а в воскресенье, на красную горку, – на Соколову гору; там все было то же, что и на Театральной площади. Кроме того, сюда выезжали охотники до лошадей: казаки, мещане, преимущественно из мясников, на скачку; держали между собою пари о быстроте своих коней, перегоняли один другого. Были из них и такие удальцы, которым бросали на землю платки, мелкие серебряные деньги и рубли, они на всем скаку их схватывали с земли и все поднятое, конечно, доставалось им. Делалось по уговору, если кто брошенную монету не схватит, то за это должен отвечать такою же монетою. После дня красной горки качели опять переносились к дому г. Панчулидзева и там оставались всю весну до Троицына дня. Туда каждый праздничный день для тех же удовольствий сходились и съезжались не только жители Саратова, но и приезжие из окольных деревень и хуторов, молодые мужчины, женщины, парни, девки, тоже в праздничных нарядах, с целью посмотреть на саратовские удовольствия и подивиться. В настоящие годы (50-е XIX в. – Л. Б.) качели устраиваются на время Пасхи и весны на площади близ казарм саратовского батальона, арестантских рот и тюремного замка, причем гулянья сопровождаются в чрезвычайной степени пьянством и невежеством, вследствие распродажи здесь вина в выставках, устраиваемых во временных балаганах собственно для распродажи питий. В прежние годы этого не было, и потому теперь почетного класса жители мало выезжают на эти гуляния» (106; 41).