Slash. Демоны рок-н-ролла в моей голове - Сол Слэш Хадсон

Аксель выглядел раздраженным.

– А зачем тебе пить с ним пиво? – спросил он.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

– Нет, не знаю, – ответил Аксель. – Не знаю.

С ним невозможно было спорить.

Мы репетировали с Хьюджем, и я попытался написать с ним несколько новых песен в своей домашней студии, но все становилось только хуже. Рене терпеть не могла, когда он к нам приходил, потому что негативная энергетика пронизывала весь дом. И это она еще в студию не заходила и ей не приходилось там работать. Нам с Даффом было настолько неловко и неуютно оттого, что мы вообще в это ввязались, – такой обстановки в студии раньше никогда не было. И это стало для меня последней каплей: на следующее утро я попросил Дуга передать всем, что нам нужно новое место для репетиций, потому что собираться у меня дома больше было невозможно.

Эксл был разочарован и немного зол. В следующий раз, когда мы увиделись, он на меня наехал.

– Почему мы не можем писать музыку у тебя? – спросил он. – В чем проблема?

– У меня уже крыша едет, приятель, – ответил я. – Мы создаем слишком негативную атмосферу, а ведь это мой дом. Все, чем мы сейчас занимаемся, порождает лишь негативную энергию.

После этого мы с Акселем долго не разговаривали. Я тогда сосредоточился на проекте Snakepit и даже не удивился, когда отправил Акселю несколько демо, что его вообще не интересует музыка, которую я пишу.

Если вам когда-нибудь было интересно, с каким звуком распадается группа, то послушайте кавер Guns N’ Roses на песню Sympathy for the Devil, который мы записали для саундтрека к фильму «Интервью с вампиром» осенью 1994 года. Если и есть хоть один трек Guns, который я бы предпочел больше никогда не слышать, то это он.

Все устроил Том Зутаут, и задумка была отличная: потрясающая классическая песня, фильму сулил огромный успех, и теоретически это могло бы заставить нас снова собраться и засесть за работу, а поклонникам дать новый продукт, который поможет дождаться выхода следующего альбома. Мы не поехали в турне с альбомом The Spaghetti Incident и не планировали запись следующего альбома, так что Том рассуждал здраво: возможно, это будет наш единственный релиз за долгое время. Я удивлен, что Аксель вообще согласился, потому что к тому времени он вообще перестал разговаривать с Томом Зутаутом. В общем, Аксель устранил и заменил всех, кто помогал группе с самого начала. У него всегда была причина: я поверил ему, когда он сказал, что Том в какой-то момент клеился к Эрин. Но цитировать меня не надо.

В общем, я поддержал идею записать этот кавер, потому что читал книги Энн Райс. Они мне нравились, и потому мне было сложно представить Брэда Питта и Тома Круза в главных ролях. Мы с Акселем смотрели предпоказы фильма не вместе, и мнение у нас сложилось совершенно разное об увиденном. Мне ужасно не понравилось. По-моему, получилось какое-то дерьмо.

Я сразу позвонил Тому.

– Привет, Том, это Слэш, – говорю.

– Ну, что думаешь?

– Полный отстой. Ужасно, – отвечаю я.

– Ого.

– Ага. Все настолько плохо. Скажи продюсерам, чтобы купили права на исполнение Stones, потому что мы не будем это играть.

Акселю же фильм очень понравился. Он счел его восхитительным, и ему не терпелось записывать песню. Я никогда до этого не испытывал одновременно такого разочарования, злости и растерянности. Единственным плюсом, который я видел во всем этом, было то, что благодаря песне мы сделаем то, чего не смогли сделать за прошедшие семь месяцев: соберемся все вместе в студии.

Мы застолбили себе время в «Рамбо» и основные треки записали с Майком Клинком за несколько дней. Мы с Даффом и Мэттом приходили каждый день, по сути занимаясь тем, что из всех нас хотел делать только Аксель, а сам он ни разу не появился в студии. Начиная с основных треков и заканчивая финальными наложениями, мы от него ни разу ничего не слышали. Мы и так записывались против своей воли, так что его пренебрежение нашим временем породило совершенно тусклую инструментальную композицию, лишенную какой бы то ни было души. Стоит ли говорить, что уровень горечи и обиды достиг тогда небывалых высот. К этому добавилась и новая обида: когда мы закончили свою работу над средненькой версией Sympathy for the Devil, он еще неделю собирался в студию, чтобы записать вокал.

Как только Аксель соизволил послушать трек, появилась конструктивная критика. Через километры испорченного телефона, в котором участвовали третьи лица, мне передали, что мне нужно перезаписать гитарное соло, чтобы оно звучало более последовательно, как у Кита Ричардса в оригинальной версии. Теперь я по-настоящему разозлился, потому что мне это передали аж три человека.

Моей первой реакцией, конечно же, было «нет». Я отвечаю за все, что делаю, и вкладываю в это часть себя, так зачем мне подражать Киту, если мы записываем вроде как свою версию песни? Через третьих лиц пришел ответ: «Если не изменишь соло, я не буду петь». Я стерпел – в который раз – и пошел записывать вступление в стиле Кита, а это мне хотелось делать меньше всего на свете: Кит так здорово играет в этой песне, что я сначала даже пытаться не стал повторить, а теперь мне пришлось. И от этого почувствовал еще большее раздражение, чем прежде.

Примерно через неделю после я узнал, что Аксель наконец-то назначил время записи вокала, и пошел поговорить с ним лично. Я прождал три часа. Когда он наконец появился, он уселся в комнате отдыха и разговаривал со мной из-за журнала, не глядя на меня, минут пятнадцать… Больше терпеть я не мог, поэтому встал и ушел.

Когда я получил запись песни с вокалом Акселя, я услышал, что поверх моей гитары наложили другую. Аксель записал Пола Хьюджа. Он скопировал то, что играл я, и записал, и эту дорожку наложили поверх моей. Напоминало очень плохой плагиат.

Это край: записать другого гитариста поверх меня, даже не сказав мне об этом, – настолько серьезное неуважение, что я сдался. Я решил, что умываю руки в этом проекте, умываю руки в проекте Guns на какое-то время, и сосредоточил всю энергию на своих песнях и своем проекте: дебютном альбоме Slash’s Snakepit под названием It’s Five O’Clock Somewhere.

Как только Slash’s Snakepit взлетели, я стал полностью доволен жизнью. Впервые за много лет гастроли проходили легко, с ребятами из группы было весело, не случалось никаких драм, и каждый концерт был про рок-н-ролл, а не про то, чтобы что-то кому-то доказывать и разыгрывать спектакль. Все шло отлично: альбом продавался, мы колесили по концертам, я снова вернулся на дорогу и не мучился зловещим предвидением краха. Мы как раз готовились к очередному этапу турне, как мне позвонили из «Геффен» и сказали, что уже продан миллион экземпляров альбома It’s Five O’Clock Somewhere и он принес прибыль, так что они не видят причин продолжать гастроли. Мне нужно было вернуться в Лос-Анджелес, потому что Аксель был готов начать работать над следующим альбомом Guns N’ Roses. Они все продумали: на случай, если я буду возражать, они дали понять, что финансовую поддержку турне Snakepit они прекратят.