Империя господина Коровкина - Макс Гришин

class="p1">Александр улыбнулся. Он приподнялся, и сильно, по-мужски, ударил дочь в плечо, как какого-то давнего друга, которого давно не видел. Именно эта сила, частица его характера в ее душе, ему в ней больше всего и нравилась. Именно поэтому он и хотел видеть ее рядом с собой.

– Не перегрызем. Покусаем может это да, а грызть я тебе глотку не буду. Да и тебе смысла особого не будет. Долго я сидеть на одном месте не собираюсь. Я ведь, Ди, не молодой пацан какой-то уже. Было бы мне тридцать, или сорок хотя бы, всё бы здесь перелопатил, всех бы раком поставил! – он снова с силой ударил кулаком по столу. – Но время бежит, и я уже не так молод. Покоя мне хочется! Личной жизнью своей позаниматься немного хочу. Уехать может куда, где солнце всегда и где всегда тепло, а не где эта дрянь под ногами, на небе и… и везде! Человек мне нужен, человек надежный, на которого положиться бы можно было, довериться как самому себе. Чтобы не кинул, не отжал бы что и не свинтил за границу, понимаешь?

– А как же Петро?

– Петро баба, а не мужик! – проговорил он сходу, без малейшей задержки.

– А я по-твоему кто?

– Ну не приставай к словам! Он надежный, порядочный, по отношению ко мне, по крайней мере, порядочный. Но ссыкливый, Диана, как котенок какой-то или щенок какой-нибудь породы такой еще вроде этих… как их там, мелкие такие. Такие люди хороши на своих позициях, где тепло, где безопасно, где не дует. Ему бы кресло качалку, целый погреб вискаря да книжек его философских побольше. Еще чтобы телефон его не звонил и не трогал бы его никто. Мне же другой человек нужен. Мужик мне нужен, с яйцами. Ну… или баба… с яйцами.

– Умеешь ты делать девушкам комплементы! – Диана засмеялась, впрочем, засмеялась вполне искренне. Пьяная речь отца не казалась ей уже полной бессмыслицей. Наоборот, по мере роста бизнес империи ее отца, она видела здесь, на своей исторической родине, куда большие перспективы роста, как в карьерном выражении, так и в денежном, чем там, на туманном Альбионе, в окружении таких же амбициозных как она, только менее требовательных ко всему индусов и пакистанцев. То, что там она никогда бы не смогла получить, здесь, при помощи отца, она могла получить за несколько лет, при приложении, конечно, с ее стороны хоть какого-то усердия и старания, а себя уж она хорошо знала – и первое и второе было у нее в большом достатке.

Но она отказалась. Отказалась в тот день. Уютная европейская страна манила ее куда сильнее своей. В мечтах своих она по-прежнему видела свою фотографию на страницах Форбса, по-прежнему видела себя снятой каким-то назойливым папарацци на заднем сиденье Бентли в обнимку с каким-то голубоглазым британцем, родословная которого шла чуть ли не с самого короля Артура. Но реальность и фантазии не всегда идут рядом. И маленький пузатый индус, дядя Раджаб, ее новый начальник, который всей пятерней схватил ее однажды за задницу у себя в кабинете, был последней каплей, переполнившей стакан ее терпения. Через день она была уже в Пулково, двигалась по широкому коридору по стрелке с надписью «Выход». Из вещей у нее была только маленькая сумка Шанель и бутылка воды, которую она купила в аэропорту отправления на последние наличные деньги и которую теперь аккуратно несла в руке с наложенным бинтом, под которым, на костяшках, были следы от как минимум четырех зубов Раджаба.

В тот день, вернее уже на следующий, после долгой беседы с отцом, она легла спать под утро, когда снова защебетали в деревьях лесные птицы и желтый диск солнца выполз над заливом со стороны города. В ту ночь Александр рассказал ей все свои тайны, и тут она открыла для себя будто другого человека – больше чем бизнесмена, больше чем водителя, забиравшего ее на Мерседесе со школы. Отца, со своими страшными секретами, предложившего ей ощущения совершенно другого порядка, которые она не испытывала никогда до этого. В ту ночь она ответила ему согласием и через несколько недель, облачившись в подшитый под ее стройную фигуру костюм, в первый раз в жизни нога ее вступила на берег того самого острова.

3.

Два громких выстрела раздались почти одновременно. Они оглушили Диану и несколько секунд она слышал лишь гудение в ушах. Она видела пыль, которая поднялась с пола, видела дым, который выходил из дула, видела отца, который встал со стула и осторожными шагами приблизился к двери. Дуло карабина со струйкой выходившего из него дыма смотрело прямо в центр двери, туда, куда он выстрелил до этого. На странное дело, пулевых отверстий в двери не было.

– Ты… тоже видишь это? – Диана с трудом разобрала голос отца сквозь стоявший в ушах шум. Что именно она должна была видеть? Она перевела взгляд на дверь, потом на отца и потом снова на дверь.

– Не пробил? – догадалась она, наконец.

– Не пробил! – подтвердил Александр. Он не спеша приблизился к двери и ткнул в нее стволом оружия, будто сомневаясь в том, что она перед ним действительно была. Но дверь стояла. Ствол карабина с глухим звуком ударил в дерево. Александр постоял так несколько секунд. Наконец, он опустил карабин вниз и вытянул вперед руку, проводя несколько раз по ее поверхности, сначала слева направо, а потом справа налево от одного края до другого.

Диана смотрела на всю эту сцены с затаенным дыханием. Действия отца были не совсем ей понятны. Вернее, она понимала, что он что-то искал или в чем-то хотел убедиться, но что именно он искал или в чем именно хотел убедиться – этого она уже не понимала.

– Видишь это?

– Пап, что я должна видеть?

– Нет следов от пуль, будто я не попал по двери, будто… промахнулся.

– С такого расстояния?!

– С такого расстояния промахнуться я не мог, – мрачным голосом подтвердил он и двинулся туда, где сидел до этого на стуле и откуда стрелял. Две латунные стрелянные гильзы валялись рядом. Он поднял обе, подошел к окну, где всё еще было солнце и начал их рассматривать. Диана не отводила от него всё это время глаз, Диана видела, как лицо его начало меняться. Как слабо и беззвучно зашевелились губы, как дрогнули руки и одна из гильз упала на пол и покатилась к стене.

– Что ты там увидел? – Диана сильнее сжала в руках