Я, Николай II... Верховный Главнокомандующий - Сергей Николаевич Зеленин

Я беженка из Варшавы, господин офицер, только что прибыла поездом из Вильно и хотела бы снять гостиничный номер… Если недорого…

- Боюсь, «недорого» не получится, пани. Хотя в Могилеве и, порядка сорока гостиниц - но в связи с переездом в этот город Ставки Верховного Главнокомандования, цены на номера очень сильно взлетели…

Сердце Моё опустила очаровательную головку и, по щекам её потекли горькие слёзки:

- Тогда, я… Я… Я… Ятолько на работу устроюсь, сразу же…

- Почему Вы одна, пани Родомила? Где ваша семья?

- Маму я потеряла при эвакуации - ещё до Вильно, а мой папа… Мой папа, умер задолго до войны…

Рисунок 90. Германская кавалерия на улицах оставленной русскими Варшавы. 1915 год.

- Почему же, вы с вашей мамой эвакуировались из Варшавы? Германцы – культурная, европейская нация и вам ничего не угрожало… Мало того, мне доподлинно известно - что многие поляки с радостью встретили германскую оккупацию, принёсшую им «освобождение» от российской…

Пани Родомила, горько усмехнувшись, отрицательно замотала головой:

- Мой отец был крупным российским чиновником – за это его в седьмом году убили боевики Юзефа[1]. Когда стало ясно, что русская армия оставит Варшаву, наши соседи - все как один, вдруг сделались такими злыми! Шипели из-за каждого угла… Всякие гадости говорили, обзывались нехорошими словами… Мы с мамой терпели, только улыбались в ответ - но когда наши солдаты уходили из Варшавы, нам стали угрожать: «Не долго вам осталось жить, собачья кровь»! Мы очень сильно испугались и, схватив первое попавшееся в руки, побежали на вокзал…

Понятно: соседи на барахлишко или жилплощадь семьи российского чиновника позарились. Обычная история - испортил жилищно-денежный вопрос варшавян!

- Вы упомянули, что ищите работу… Умеете ли работать ни пишущей машинке, пани?

- Да, пан офицер! - из-под широко раскрывшихся длинных-предлинных ресниц, напоминающих крылья волшебницы-феи, выпорхнула вспыхнувшая надежда, - я очень хорошо умею печатать на пишущей машинке!

- Тогда я приглашаю Вас к себе на работу в качестве секретарши-машинистки… Каков будет ваш ответ, пани?

- Я… Я… Я, право не знаю…

- Значит, так и запишем – Вы согласны. Я правильно Вас понял, пани Родомила?

Лёгкий, еле заметный кивок прелестнейшей головкой!

Как бы там не было, но я должен ей помочь – хоть немного компенсирую вред, причинённый моим Реципиентом. На футляре, которую пани при разговоре поставила на землю, имелась надпись «Remington». Взявшись за него, я спросил:

- Ещё какие-нибудь вещи имеются, пани?

- Нет, пан офицер… Только то, что на мне – остальное украли на вокзале в Вильно…

- Да, там могут.

Закинув довольно тяжёлый и громоздкий футляр на заднее сиденье, я повелительным тоном спросил у лиц меня сопровождающих:

- Кто-нибудь из господ желает прогуляться пешком?

Рисунок 91. Печатная машинка «Remington».

Соскочили сразу двое – Дворцовый комендант генерал-лейтенант Воейков и, не так давно вернувшийся из служебной командировки, генерал-майор Александр Иванович Спиридович - начальник Особого Отряда Императорской дворцовой охраны. Хорошо ещё, что сам Кегресс не выскочил – этой штукой я ещё управлять не пробовал и, если честно – не испытываю не малейшего желания!

А управление этим автомобилем, было сказочно сложным. Не три педали на полу – как я привык, а целых девять: по две для левого и правого тормозов, стояночный или «горный тормоз», педаль газа - здесь называемая «акселератором», усиленная подача масла в двигатель и пневматический сигнал. Кроме этого, многочисленные рычаги - пускового устройства, пневмодомкрата, подкачки шин…

Недаром, «местных» шоферов сравнивали с инженерами! Мне и, в голову пока не приходило подменить Кегресса за рулём.

***

Так… Так, куда её? Ну не в кино же даму приглашать!

- Пани, должно быть сильно голодна?

Конечно, можно было накормить её в вагоне-ресторане, но… Седина в бороду – бес в мошонку!

- Не знаю, приличествует ли…

- Ну, тогда в ближайшую ресторацию, Адольф!

Блин, чувствовал себя как Киса Воробьянинов - запавший на отощавшую на «овощных» котлетах студенточку из общежития имени монаха Бертольда Шварца… Довольно идиотское «чувство» - должен признаться, но ничего с собой поделать не мог!

Комендант, действительно – почапал куда-то на своих двоих, а Спиридович - выгнав из автомобиля сопровождения подчинённого ему жандарма из Конвойного эскадрона, отправился следом за нами.

Рисунок 92. Улицы старого Могилева.

На ходу, чтоб не молчать, я рассказывал пане об достопримечательностях Могилева, с которыми уже успел достаточно хорошо познакомиться:

- Не смотрите на столь убогий внешний вид, пани! Могилев – достаточно современный город – в нём уже есть электричество, телеграф, телефон, водопровод и даже трамвай на конной тяге…

- А это – разбитый на месте старых городских укреплений Муравьёвский сквер, названый так - в честь губернатора конца прошлого века.

- Позвольте… Да никак, это театр?!

- Да, это театр, пани. В городе ещё и синематограф есть - под названием «Чары»…

- «Чары»?! …Что это за здание, Николай Александрович? Какая прелесть!

- Это, мы заехали в так называемый район «Школотица», населённом местными евреями… Обратите внимание, пани Родомила: это высшее еврейское учебное заведение – «Ешибот»! А эту синагогу в приснопамятном 1645-ом году - на праздник Рошга-Шана, разгромил достославный бургомистр Ребрович со товарищи…

- Ой, как интересно Вы рассказываете, Николай Александрович!

Видать, мой шофёр Кегресс подслушивал или неправильно меня понял, но привёз он нас как раз к «Чаре». Только хотел ругнуться, как заметил напротив двухэтажное здание под большущей вывеской «Дом Граната», на первом этаже которой кроме ювелирного магазина Моисеевой и магазина дамского платья Кагана, мною была замечена какая-то забегаловка. Возникли кое-какие сомнения:

- Сами то Вы, здесь бывали, Адольф?

- Не извольте беспокоиться, Ваше Величество, - отчаянно грассируя, заверил тот, - отличная французская кухня: здесь и, наш посланник - мсье женераль Жанен, частенько бывает.

Так вот, где у него происходят конспиративные встречи со своим резидентом! Совсем, русского царя - за дурачка считает, раз привёз сюда.

Я пошарил по карманам: разум у этого тела другой, а