Высота смертников - Сергей Михеенков

Стало слышно, как с шипением горел кусок толстого брезента в сплющенной гильзе от «сорокапятки».

Вот тебе и на, без артподготовки… В горле у Воронцова пересохло.

— Бежать тихо. Огня не открывать до красной ракеты. Минные поля перед нами обезврежены. Так что проходы свободны. Проволока срезана снизу. Усиление будет двигаться следом. Артиллеристы и минометчики. Огонь откроют вместе с нами. Но у них тут четыре пулемета. Пулеметчики дежурят всю ночь. Так что, сами понимаете… Четырех как раз хватит на наши четыре взвода.

— Какие у кого предложения?

— Сымать надо пулеметы, товарищ старший лейтенант, — первым подал голос Нелюбин. — А так… Мы ж, товарищ старший лейтенант, и до проволоки ихней не добежим.

— Оно так, надо их как-то обезвредить до начала атаки. — Лицо ротного было бледным, на скулах бугрились, ходили туда-сюда напряженные желваки. — Сейчас, пока не рассвело и есть час-другой до начала атаки, выделите от каждого взвода по одной группе с задачей: переползти через болото, подняться на скаты и уничтожить пулеметы. Задача ясна?

Лейтенанты молчали. То, что придется наступать без предварительной артподготовки, противоречило всем уставам. К тому же, отрабатывая в тылу атаку на высоту, они учитывали в первую очередь то, что наступать предстоит по местности, обработанной огнем артиллерии и минометов. А теперь выяснилось, что никакой артподготовки не будет. Да еще пулеметы…

Ротный вдруг повернулся к капитану, командиру стрелкового батальона, и спросил раздраженно:

— А что, с пулеметами нельзя было решить раньше?

— Приказа такого не поступало, — спокойно ответил капитан. — Да и не подойти к ним. В третьей роте раз полезли. «Языка» хотели взять. Пятерых на проволоке оставили. Сходили…

— И что ж нам теперь, на пулеметы лезть?

— Так у вас контингент какой…

— А какой у меня контингент, капитан?! — вскинулся ротный, и губы его побелели.

— Известно, какой. Вон, говорят, власовцы да полицаи.

— Эх, капитан… — стиснул зубы старший лейтенант Солодовников. — У этих власовцев и полицаев, между прочим, тоже матери и жены есть. А кое у кого и дети малые. Сейчас они никакие не власовцы, а обыкновенные бойцы Красной Армии. Они ж завтра к тебе в роту придут. Как ты с ними воевать будешь?

— Это вряд ли, — хмыкнул капитан.

— Что, вряд ли? Думаешь, не придут?

— Вы ж сейчас на пулеметы пойдете. Мы туда уже сходили раз, знаем, чем это кончается. — Капитан махнул рукой. — Ладно, Солодовников, об этом я с твоим замполитом поговорю. Давай о деле.

— Твое дело, капитан, второе. Ты ведь свой батальон в прорыв поведешь?

— Так точно.

— А прорыв еще надо сделать. — И старший лейтенант Солодовников демонстративно повернулся к своим взводным. — Ну что, лейтенанты? Орлы мои. Вон вас сколько! Да я бы с вами одними траншею взял, если бы не пулеметы! А? У кого какие мысли есть? Быстро выкладывай. Воронцов, ты, я вижу, о чем-то задумался.

— Есть одна задумка, товарищ старший лейтенант. — Воронцов встал, отодвинул назад ящик. — Если подобрать четыре группы, которые еще до начала атаки скрытно подберутся к пулеметным позициям на бросок гранаты, то и ракеты пускать не надо. Они должны будут забросать гранатами пулеметчиков в самый момент начала атаки, когда увидят нас возле проволоки. Раньше в траншею пусть не лезут. Даже там, где это возможно. Поднимут шум, начнется переполох… Сорвут атаку. А так — разом, гранатами. Людей таких, я думаю, подберем.

— Да где ты, лейтенант, подберешь таких людей! — Капитан засмеялся нервным смехом, закурил. Его уязвило, что младший по званию и должности распоряжался на его КП. Но по неписаному закону войны он, капитан, комбат, должен был терпеливо слушать ротного, потому что в бой в первом эшелоне идти ему. — Дело, конечно, ваше…

— А ты что, капитан, — снова повернулся к нему ротный, — думаешь отсидеться в своей траншейке? Если нас на скатах положат? Хрен ты отсидишься. Батя всех вперед погонит. Так что зря ты заранее свою кашу к себе отгребаешь… А людей мы таких найдем. Давайте быстро к своим взводам. Отберите по пять-шесть человек. Каждую разделите на две группы. Пусть ползут одновременно, одна за другой. Если попадет под огонь одна, другая ее должна заменить в нужный момент. Все. Выполняйте!

Один из пулеметов через каждые двадцать минут отстукивал длинную очередь как раз напротив затаившегося в траншее внизу, за болотом, третьего взвода.

— Ну что, Чинко, справишься? — Воронцов еще раз обошел вокруг группы бойцов, осмотрел их снаряжение. — Подползите на бросок гранаты. Взрыватели вставите на месте. Но чтобы там не копошились. Подползите и замрите. Не бросайте гранату через кусты. Найдите для броска свободный коридор. Чтобы — никакого срыва. Ваша жизнь — в ваших руках.

— Да там все пусто, товарищ лейтенант. Давно все вырублено. — Сержант Чинко смотрел на него спокойным взглядом.

— Хочу, чтобы все знали: выполните приказ, сразу же после боя подам рапорт о вашем досрочном переводе в стрелковый полк. Кто погибнет… — Воронцов сделал паузу. — Семьям погибших сам напишу домой. Так и напишу: смертью храбрых…

Никто ему ничего не ответил.

— Спасибо, товарищ лейтенант, и на том, — сказал тихо Чинко. — Но теперь все в руках божиих. Надеюсь, что мы у бога не самые последние негодяи. Пошли, ребята.

Шестеро бойцов, один за другим, перекатились через бруствер и вскоре исчезли в пространстве ночи. Лишь когда на скате взмывала вверх осветительная ракета, расплескивая свой мертвенно-белый свет, Воронцов видел удаляющиеся в сторону болота тени.

Всем шестерым он приказал поменять шинели на телогрейки. Пришлось раскулачить местных — забрали у них маскировочные халаты. Старенькие, уже порванные, замызганные, они все же служили свою службу. На снегу, в десяти шагах, группа растаяла в темноте. И только очередная ракета обнаруживала ушедших на нейтральную полосу.

— Дронов, поведете первое отделение.

— Есть повести первое отделение! — ответил младший лейтенант.

К атаке все было уже готово. Где-то позади, где сосредоточивались минометчики и расчеты дивизионных пушек, храпели кони и натужно скрипела упряжь. Что-то там постукивало, позвякивало. Немецкий пулемет отгрохотал дежурную очередь, замер на мгновение и снова повел трассирующим жгутом по брустверу траншеи.

— Пулемет у них «на колышек» пристрелян, — сказал один из местных бойцов. — Может и ночью голову снести, если неурочно высунешься.

— Артиллеристы, ектыть, — в сердцах бранился младший лейтенант Нелюбин. — Ну не могут тише!

Вскоре от артиллеристов пришел связной. От каждого взвода для того, чтобы справиться с орудиями без лошадей, надо было выделить по три человека.

Нелюбин выделил тех, кто был истощен менее других. Степан, Золотарев и еще четверо из пополнения ушли через болото, к пулемету. И теперь Нелюбин, да и весь взвод, молились за них.