Чернильная смерть - Корнелия Функе

Да. И он ни за что не признается, что это снова она навела его на мысль. — Да, придумал. Мегги, будь готова. Розенкварц протянул ему перо. Он был напуган. Фенолио видел это по багровому оттенку стеклянного личика. А может, он снова вина отведал? Оба стеклянных человечка питались теперь толченой древесной корой, как их дикие сородичи, и к розовой прозрачности Розенкварца стала примешиваться зелень. Не очень удачное сочетание.

Фенолио положил чистый лист на пюпитр, мастерски изготовленный Дориа. Черт возьми, писать две истории за раз ему еще никогда не приходилось!

— Фенолио, а отец как же? — Мегги присела на колени рядом с ним. Какой несчастный у нее вид!

— Подождет. — Фенолио обмакнул перо. — Попроси Фарида поглядеть в огонь, раз ты волнуешься, но можешь мне поверить: такое колесо починить нелегко. Змееглав прибудет в замок только завтра, а то и послезавтра. Обещаю тебе: как только я закончу то, что сейчас пишу, я вернусь к Перепелу. Не делай такое лицо! Как ты поможешь отцу, если Зяблик стряхнет нас всех на землю? А теперь дай-ка мне книгу, сама знаешь, какую.

Ему не пришлось долго искать. Он описал их в самом начале. Третья или четвертая глава.

— Рассказывай! — Голос Лоредан дрожал от нетерпения. — Что ты задумал?

Она подошла ближе, заглядывая ему через плечо, но Фенолио захлопнул книгу.

— Тихо! — крикнул он, хотя шум, доносившийся снаружи, от этого не ослабел. Неужели Зяблик уже здесь?

Пиши, Фенолио.

Он закрыл глаза и увидел его перед собой. Совершенно отчетливо. Вот здорово! Писать для такой цели — все-таки двойное удовольствие.

— Ну так что…

— Элинор, замолчи! — услышал он голос Мегги.

И тут слова пошли. Да, в этом гнезде хорошо писалось.

Что справедливо, что несправедливо? Чем отличается

деяние от недеяния?

"Если бы мне пришлось начинать сначала, — думал старый Король, — я бы укрылся в монастыре, страшась Деяния, способного накликать беду".

Т. X. Уайт. Король былого и грядущего, кн. 4

(Свеча на ветру)[30]

— Сколько их?

— Человек пятьдесят.

Юным солдатам Виоланты было страшно, как ни старались они это скрыть. Мо уже не в первый раз спрашивал себя, случалось ли этим мальчикам действительно сражаться, или они знали о войне только то, что там погибли их отцы и братья.

— Всего-то? Значит, он все-таки мне доверяет!

В голосе Виоланты слышалось торжество. Дочь Змееглава не признавала страха. Это было одно из чувств, которые она мастерски умела скрывать. От Мо не укрылось презрение, мелькнувшее в ее глазах при виде трусивших юнцов. Зато Брианна была откровенно напугана, и даже на мохнатом лице Туллио проглядывал ужас.

— А Зяблик с ним?

Мальчишки покачали головами. В мыслях Перепел не мог называть их иначе.

— А Свистун? Уж он-то наверняка здесь?

Тоже нет. Мо удивленно переглянулся с Сажеруком.

— По местам! — скомандовала Виоланта. — Мы ведь давно все обговорили. Не пропускайте моего отца на мост. Он может отправить к нам посла — не более того. Мы заставим его подождать дня два-три. Он тоже так поступает со своими врагами.

— Ему это не понравится, — мягко заметил Сажерук.

— И не надо. А теперь уходите все. Мне нужно поговорить с Перепелом наедине. — Виоланта требовательно взглянула на Сажерука. — Наедине, я сказала.

Сажерук не тронулся с места.

Лишь когда Мо сделал ему знак, он повернулся и вышел так бесшумно, словно и правда был собственной тенью.

Виоланта подошла к окну. Они были в комнате, где жила ее мать. На стенах мирно паслись единороги вместе с пятнистыми кошками, каких Мо часто видел в лесу, а окна выходили на птичий двор, на пустые клетки и нарисованных соловьев, выцветших от дневного света. Казалось, Змееглав далеко-далеко отсюда, в каком-то другом мире.

— Значит, Свистуна он с собой не взял, — сказала Виоланта. — Тем лучше. Наверное, он отправил его во Дворец Ночи, в наказание за то, что он тебя упустил.

— Вы правда в это верите? — Мо смотрел на мирно пасущихся единорогов. Они напомнили ему другие картины — сцены охоты, где белый мех был пропорот копьем. — Белые Женщины говорили мне другое.

Ему все еще слышался их шепот: "Свистун прокладывает ему дорогу".

— Вот как? В любом случае… Если он явится сюда, придется нам его тоже убить. Остальных мы можем отпустить, но не Свистуна.

Неужели она действительно не сомневается в победе?

Виоланта все еще стояла к нему спиной.

— Мне придется тебя связать. Иначе отец не поверит что ты мой пленник.

— Я знаю. Поручите это Сажеруку. Он умеет связывать так, чтобы легко было освободиться.

"Он научился этому от мальчишки, в которого влюблена моя дочь, — подумал Мо. — Где сейчас Мегги? С матерью, — ответил он сам себе, — и с Черным Принцем — в безопасности".

— Когда мой отец умрет, — Виоланта выговорила это слово не без колебания, — наверное, она была все же не столь уверена в успехе, как старалась показать, — Зяблик, конечно, не уступит трон Омбры без сопротивления. Очень вероятно, что он получит подкрепление из Дворца Ночи, от своей сестры. Надеюсь, мы и в этом случае остаемся союзниками? — Она в первый раз повернулась к нему.

Что ей ответить? "Нет, когда ваш отец умрет, я уйду?" Так ли это?

Виоланта снова отвернулась, прежде чем задать следующий вопрос:

— У тебя есть жена?

— Да.

"Княжеские дочери питают слабость к комедиантам и разбойникам".

— Отошли ее. Я сделаю тебя князем Омбры.

Мо послышался смех Сажерука.

— Я не князь, ваше высочество, — ответил он. — Я разбойник — и переплетчик. Две роли — более чем достаточно для одного человека.

Она обернулась и посмотрела на него, словно не могла поверить, что он говорит серьезно. Если бы он умел читать по ее лицу! Но Виоланта носила маску, куда более непроницаемую, чем те, которые шил Баптиста.

— Ты не хочешь даже поразмыслить над моим предложением?

— Двух ролей достаточно, — повторил Мо.

На мгновение Виоланта стала так похожа на своего отца, что у него сжалось сердце.

— Что ж, как хочешь. Но я спрошу тебя еще раз. Когда все кончится.