Вольные кони - Александр Семенов

На трибуну поднимались выступающие, занятый своими мыслями, Андрей слушал вполуха, о чем они говорили. Совещание к концу шло и подошло – к вручению грамот и ценных подарков. Даже человечек, сидевший рядом с Темниковым, встрепенулся, изобразил простецкую улыбочку, предназначенную всем и каждому в зале: я с вами, ребята, я рад за вас, подержал ее минутку и зевнул, умело скрывая зевок. «Трудно все-таки делать вид занятого человека, в роли истукана высиживать за столом целые часы, но не посади его – еще и обидится, – вновь вгляделся в него Андрей. – А, пожалуй, в молодости он мог быть добряком, свойским парнем, куда что ушло?»

И пока так он думал, закончилось награждение, и начальник уже поднялся, чтобы сказать заключительное слово и закрыть совещание. Но тут неожиданно для всех поднялся с кресла пожилой мужик, по форме – егерь, вышел к трибуне и заявил громко, так, что до последних рядов достало:

– Тут, товарищи, понимаете ли, ошибочка вышла! Перед отъездом на это, знаете ли, совещание дозвонились до меня аж из самой Москвы, поздравление сделали. И сообщили, что занял я в республике первое место, и мне награда полагается. Сообщили также, что награду переслали сюда, в управление, и здесь мне ее непременно вручат. Не вручили. Как это понимать? А так, что кое-кому из кабинетчиков наших я не угоден, не желаю за ними на кордоне следы заметать!

Зал онемел, президиум застыл в напряжении. А мужик неторопливо поднялся на сцену, вышел на середину и продолжил в тишине:

– Товарищи! Приятно такую награду получать? Приятно! Я не в обиде, что мне ее не вручили, главное – она есть и никуда не денется. А пока позвольте мне сделать то, что наши руководители постеснялись сделать, – шагнул назад к трибуне, крепко взял левой рукой правую и, энергично потрясая, поздравил себя. – С заслуженной наградой вас, Михаил Трофимович, долгих лет жизни вам, будьте здоровы и счастливы! Так держать!

И зашагал по ступенькам в зал. Зал раскололся от смеха. И никто не слышал, как начальник управления обещал разобраться и наказать виновных, не видел, как суетливо переглядываются виновные. Люди освободились от напряженных поз, от вынужденности долго держать внимание на лицах.

Веселой толпой народ повалил в коридор, Андрей тоже вышел из зала, поглядывая на сослуживцев, радуясь настроению, пытался отыскать старого егеря, с которым ему хотелось прямо сейчас познакомиться, поговорить. Но того уже унес людской поток. Теперь Андрей понимал, что его пребывание на острове продлено, пока ему подыщут место, пока прокрутится бюрократическая машина, у него еще есть время сделать какие-то последние решительные шаги. В том, что его уберут с острова, сомневаться не приходилось.

«Слишком легко решил Темников разделаться со мной, – подстегнутый совещанием, размышлял Андрей. – Надо сделать так, чтобы ему было трудно. Кто меня поддержит в управе? Есть молодые ребята, но у них пока мало силенок. Начальник? До него еще добраться надо. Нет, нужно пробиваться самому. Я еще не стал тем, кем хочу, но сумею, хоть и не завтра и не послезавтра это случится. Но когда крепко встану на ноги, таким, как Темников или этот инспектор в тайге, дышать станет нечем. Невмоготу. В одиночку справиться с ними я не смогу, значит, нужны надежные, честные ребята. Иначе подведут под монастырь, могут и подстрелить в тайге, такое случалось. Жизнь учит меня, все дело в том, чтобы суметь взять ее уроки».

Андрей решительно шел по коридору к выходу, занятый своими мыслями, он чуть было не столкнулся с вышедшим из приемной начальником управления. Тот придержал его за рукав полушубка и отвел в сторону.

– Ну что ж, рад за тебя, Братко, рад. Не подвел, – говорил он искренне, доброжелательно, так что трудно было усомниться в его радушии. – Говорят, жестковато работаешь, но, думаю, это ничего, это по первости бывает, опыта пока у тебя мало. Доучиться бы надо. Думаешь заканчивать институт? Молодец. Подсоблю, если требуется. Замолвлю словечко. Такие специалисты нам нужны, – закончил он.

Андрей понял, что Темников уже имел разговор с начальником, и судьба его предрешена. Дерзко посмотрел и сказал:

– Да мне пока и на острове дел хватает, уезжать не хочется. Разве Темников вам не рассказывал, как мне там нравится?

– Ну-ну, не считай себя умнее всех, – иронично и с улыбкой ответил начальник управления. – Мы как-нибудь сами разберемся, где тебе лучше работать будет. Будь здоров, егерь Братко.

Так вполне подходяще расстались они, а день уже заканчивался, прятался в синие густые сумерки И Андрей поехал на окраину города, к Полине. От автобусной остановки шел он к ее дому похожей на деревенскую улицей, скользил по накатанной среди сугробов дорожке. Бесшабашно это у него получалось, по-мальчишески – катиться на обледенелых спусках. «Мы еще повоюем, – вспоминал он сегодняшний день, свои мысли, события и людей, – не пропадем! Это же надо уметь так произносить слова, обычные слова, но с таким самомнением, с такой весомостью, хотя ни черта не соображая в деле, чтобы весь народ в зале внимал и соглашался, зная, что это за гусь перед ними топорщится», – вспомнил он выступление человечка, за которым наблюдал на совещании.

Тот, едва начав говорить, подлил свинца в голос, напружинился. А чего было гневаться, потрясать рукой, нажимать на твердые буквы, если вещи говорил самые обыкновенные. Всего-то навсего говорил он об очередном юбилее управления. Смешно было Андрею сейчас вспоминать этого человечка, как он сыпал инструкциями, приказами, параграфами, как наклонялся к залу, стишая голос, доверительно произносил: «А это не для печати», как сосед слева не вытерпел и сказал себе под нос: «Иногда мне кажется, что где-то существует инструкция, запрещающая жить».

Легко и беззаботно думалось сейчас обо всем этом, не это главным было, сердце, освободившись от дел и забот, предчувствовало желанную встречу. И вовсе добрым знаком показалась ему встреча с незнакомой женщиной, шедшей к колонке за водой, да остановившейся на обочине с пустыми ведрами, как тогда на берегу моря это сделала Полина. Благодарно и радостно откликнулось сердце на ее приветливую улыбку и пробудилось желание быть добрым ко всем окружающим его сейчас людям.

С этим чувством он постучал в двери дома, ни о ком больше не думая, кроме Полины, – она одна-единственная заслонила в этот миг всех других людей, и только одна она могла это сделать.

Дверь ему открыла мать Полины – мельком он видел ее на острове в тот день, когда она уезжала с дочерью, и узнал сразу.

– Здравствуйте, Андрей, – ничуть не удивилась она его появлению. – Проходите в дом. Полинушка еще на занятиях, но скоро вернется. Просила подождать.

Андрей поздоровался и в замешательстве шагнул вслед за ней, раздумывая, как они могли узнать, что он приезжает в город?

– А уж ждет она тебя, ждет, – певучим голосом на ходу говорила она, – со вчерашнего вечера ждет, как сообщили…

– Кто сообщил? – изумился Андрей.

– Как кто? Родион забегал, предупредил, что и тебя на совещание вызвали. Разве вы с ним не виделись? Обещался еще зайти, я думала, вы вместе заглянете в гости.