Икона - Фредерик Форсайт

Кузнецов вернулся через десять минут.

— Он там, под фамилией Ирвин. В своей комнате.

— Номер?

— Два пять два. Это все?

— Всё, что мне нужно.

Гришин вернулся в свою машину и по мобильному телефону позвонил профессиональному вору, сидевшему в холле гостиницы «Интурист» за углом.

— Ты готов?

— Да, полковник.

— Оставайся наготове. Когда я дам команду, надо будет обыскать комнату два пять два. Один из моих людей в холле. Он пойдёт с тобой.

— Понял.

В семь часов один из двух людей Гришина оставил свой наблюдательный пост в холле и вышел на улицу. Он кивнул своим коллегам на противоположной стороне, находившимся в ближайшей к нему машине, и ушёл. Через пару минут показались две фигуры в тяжёлых зимних пальто и меховых шапках. Гришин разглядел седые пряди, выбившиеся у одного из-под шапки. Мужчины повернули налево и пошли в направлении Большого театра.

Гришин позвонил вору:

— Он вышел из отеля. Комната пуста.

Одна из машин Гришина медленно поползла за идущими. Ещё двое наблюдателей, которые сидели в кафе нижнего этажа «Националя», вышли на улицу и пошли за англичанами. Четверо наблюдателей шли по улице, другая четвёрка сидела в двух машинах. Водитель Гришина спросил:

— Мы возьмём их, полковник?

— Нет, я хочу посмотреть, куда они пойдут.

Не исключено, что Ирвин встретится с американцем, Монком. Если это произойдёт, Гришин возьмёт их всех.

Двое англичан дошли до угла Тверской, подождали зелёного света и перешли улицу. Тут же из-за угла Тверской появился вор.

Это был человек с большим опытом. Он всегда старался выглядеть как иностранный менеджер — почти единственная категория людей, которые теперь могли позволить себе останавливаться в лучших отелях Москвы. Его пальто и костюм, сшитые в Лондоне, были украдены, а его самоуверенная, свободная манера могла обмануть любого служащего отеля.

Гришин наблюдал, как он толкнул вращающуюся дверь отеля и исчез внутри. Найджел Ирвин, как с радостью заметил полковник, не взял атташе-кейс с собой. Если он у Ирвина был, значит, он остался в номере.

— Поехали, — велел Гришин водителю. Машина медленно отъехала от тротуара и притормозила в сотне метров от идущих мужчин.

— Вы знаете, что за нами следят? — небрежно спросил Винсент.

— Двое идут впереди, двое сзади, на противоположной стороне медленно движется машина, — сказал сэр Найджел.

— Впечатляет, сэр.

— Дорогой мой мальчик, может быть, я стар и сед, но, надеюсь, я ещё могу разглядеть «хвост», когда он такой большой и неуклюжий.

Обладая огромной властью, сотрудники бывшего Второго главного управления редко давали себе труд придерживаться правил конспирации, чтобы оставаться незаметными на улицах Москвы. В отличие от ФБР в Вашингтоне или МИ5 в Лондоне умение вести слежку никогда не являлось отличительной особенностью КГБ.

Пройдя мимо ярко освещённого великолепия Большою театра, а затем Малого, англичане подошли к узкой боковой улочке — Театральному проезду. На углу перед поворотом туда был подъезд, где закутанный в тряпьё человек пытался устроиться на ночлег, невзирая на жгучий мороз. Сэр Найджел остановился.

Черногвардейцы впереди и позади него попытались притвориться, будто рассматривают пустые витрины.

В подъезде, тускло освещённом уличным фонарём, тряпичный свёрток зашевелился и посмотрел вверх. Он был не пьян, но стар; усталое лицо, прикрытое шерстяным шарфом, худое, изборождённое морщинами от многих лет труда и лишений. На потёртом пальто виднелось много выцветших орденских планок. Глубоко запавшие измученные глаза смотрели на иностранца.

Найджел Ирвин, когда работал в Москве, находил время для изучения российских медалей. Среди грязных ленточек была одна, которую он узнал.

— Сталинград? — тихо спросил он по-русски. — Вы были в Сталинграде?

Голова старика, обмотанная шерстяным шарфом, медленно покачнулась.

— Сталинград, — прохрипел старик.

Ему, должно быть, не было и двадцати, когда в моренную зиму 1942 года он сражался за каждый кирпич и подвал города на Волге, против Шестой армии фон Паулюса.

Сэр Найджел опустил руку в карман брюк и достал банкноту. Пятьдесят миллионов рублей, приблизительно тридцать долларов США.

— Еда, — сказал он. — Горячий суп. Глоток водки. За Сталинград. — Он распрямился и пошёл дальше, прямой и гневный. Винсент шёл рядом. Преследователи отошли от витрин и возобновили свою работу. — Боже милосердный, до чего они дошли?! — сказал Ирвин, ни к кому не обращаясь, и свернул в боковую улицу.

В машине Гришина захрипело радио, когда один из пеших сыщиков воспользовался своим переговорным устройством.

— Они повернули. Входят в ресторан.

«Серебряный век» — ещё один русский ресторан, отделанный под старину, — располагался в узком переулке позади театров. Раньше там находилась русская баня, и стены ресторана были облицованы керамической плиткой и украшены мозаикой, изображающей сценки из старинной сельской жизни. Войдя с мороза в ресторан, посетители окунулись в тёплую атмосферу заведения.

Ресторан был полон, почти все столики заняты. Метрдотель поспешил им навстречу.

— Боюсь, господа, у нас нет мест, — сказал он по-русски. — Большой частный вечер. Мне очень жаль.

— Я вижу, один столик не занят, — ответил Винсент на том же языке. — Посмотрите, вон там.

Действительно, у задней стены был виден свободный столик на четверых. У метрдотеля был обеспокоенный вид. Он понимал, что эти двое — иностранцы, а значит, будут платить долларами.

— Я должен спросить хозяина вечера, — сказал он и поспешно ушёл. Он обратился к красивому смуглому человеку, сидящему в окружении гостей за самым большим столом в зале. Человек внимательно посмотрел на двоих иностранцев у дверей и кивнул.

Метрдотель вернулся.

— Он разрешил. Пожалуйста, пойдёмте со мной.

Сэр Найджел и Винсент сели рядом на банкетку, стоявшую у стены, Ирвин посмотрел через зал и кивнул в знак благодарности хозяину вечера. Тот кивнул ему в ответ.

Они заказали утку под соусом из морошки, а официант предложил им крымского красного вина, которое, как оказалось, напоминало «Бычью кровь».

Снаружи четверо пеших солдат Гришина перекрыли переулок с обоих концов. Подъехал «мерседес» полковника. Гришин вышел из машины и коротко посовещался со своими людьми. Затем вернулся в машину и позвонил.

— Как идут дела? — спросил он.

Он услышал, как голос на втором этаже «Националя» сказал: «Все ещё работает с замком».

Из четырёх человек, находившихся в отеле, там оставались двое. Один сейчас прохаживался в конце коридора, поближе к лифтам. В его задачу входило следить, не выйдет ли кто из лифта на втором этаже и не направится ли в номер 252. Если кто-то появится, он должен обогнать этого человека и, насвистывая какой-то мотивчик, предупредить вора, чтобы он ушёл.