Доверие - Пенелопа Дуглас

Я не знаю, что это значит, да и какая разница, черт побери.

Не теряя больше ни минуты, он выходит на улицу и скрывается в морозной мгле.

Тирнан

Откусив тост, держу его в пальцах и открываю учебник на столе. Под их взглядами мои щеки вспыхивают, но я избегаю зрительного контакта и начинаю переписывать текст в тетрадь. После чего откусываю еще кусочек.

– Ты в порядке? – интересуется Джейк.

Перевернув страницу, продолжаю писать предложение.

– В порядке.

За окном завывает ветер, снег барабанит по стеклу. О животных мы позаботились, а больше на улице ничего не сделаешь. Температура упала ниже двадцати градусов.

В любом случае помощница я никудышная в последние дни, и меня не особо волнует, что по этому поводу скажет Джейк. Пусть рискнет затеять спор.

– Ты в порядке, – повторяет Ной. – Вот уже неделю мы каждый день слышим это от тебя. И все же ты почти не разговариваешь с нами.

Ощутив укол вины, забываю, о чем писала. Требуется мгновение, чтобы вспомнить слово, на котором остановилась.

Ной не заслуживает моего бойкота. Да и Джейк тоже.

Просто мне больно. Не уверена, в чем причина, но я рассержена и не могу притворяться, словно это не так. Джейк последовал за Калебом той ночью, а я отправилась в душ, оставленный включенным, где просидела полчаса, пока дрожь и слезы не утихли.

Правда, домой мужчина вернулся один. Я не плакала с тех пор. И Калеба мы не видели.

– Мне жаль, что он уничтожил твой комод, – произносит Джейк, подняв кружку с кофе.

В ответ я лишь пожимаю плечами.

– Без разницы. Все равно я бы не забрала его с собой в апреле.

– В апреле? – восклицает Ной, заерзав на стуле. – Занятия в колледже начинаются не раньше августа.

– Я скоро завершу все школьные курсы, – говорю, не глядя на него. – Как только дороги очистятся, уеду домой.

Я совершеннолетняя и финансово независима. Мне тут не место. Зачем оставаться?

Джейк подается вперед, напрягшись.

– Твой дом здесь.

В глазах жжет. Стиснув челюсти, стараюсь не выдать свои эмоции, потому что слышать подобное приятно.

– Мы тебя любим, – добавляет он.

– Ну и что случилось бы дальше, по-твоему? – спрашиваю, язвительно усмехнувшись и не отрываясь от тетради. – Я бы прыгала из постели в постель до конца своей жизни, делая вид, будто мы все не спятили? Оставаться я не собиралась.

Чего он ждал? Что я выйду замуж за одного из них? Буду жить в глуши и рожать им детей?

Или мы вернемся к модели обычной семьи? Дядя, кузены, племянница? Когда-нибудь я привезу сюда своего мужа для знакомства с ними, и бедный парень даже не заподозрит, что я переспала со всеми в этом доме?

Как, по мнению Джейка, все должно было закончиться?

– Мы бы отступились, – заявляет мужчина. – Калеб влюблен в тебя.

– Калеб… – Тихо смеюсь. – Просто животное. Не удивлюсь, если он сейчас не вспомнит, какого цвета у меня глаза. Как и любая другая девушка, я для него значу не больше, чем очередная подстилка на ночь. Он считает, что только для секса я и гожусь.

Наконец-то дописываю предложение.

– Он был неправ. – Джейк наблюдает за мной. Ной, сидящий напротив, молчит. – Калеб изъясняется, теряя самообладание. Да, он поступил плохо, но ему было больно. Единственная женщина, которую он любил, забыла о нем. Почти убила. – Он делает паузу. – Калеб влюбился в тебя, Тирнан. Он ревновал.

Слезы подкатывают к глазам, от сдерживаемых рыданий болезненно ноет в горле. Хочется покачать головой. Заорать на них и сказать, что это неважно. Калеб не должен так обращаться с людьми. То, каким образом он изъясняется – это его личный выбор. Никто не препятствует парню сказать все, что ему нужно сказать.

Ну ревновал он. Ну стояли отец и брат у него на пути. Калеб без проблем поделился мной с другим в ночь пожара. А я обязана читать его мысли каждый раз, когда он внезапно меняет свое мнение? Калеб не человек. Он медведь. В его любви нет ничего приятного.

Я выпрямляюсь, захлопываю книгу, собираю вещи и встаю из-за стола. Быстро выбросив эти мысли из головы, выхожу из кухни.

– Тирнан! – окликает Джейк.

Остановившись, колеблюсь несколько мгновений, прежде чем поворачиваю голову.

Он сидит на стуле, глядя на меня.

– Когда Калеб перестал разговаривать, я пытался научить его языку жестов. До сих пор помню кое-что.

Мужчина кладет ладонь себе на грудь и дважды хлопает, повторяя жест, который парень показал перед тем, как ушел на прошлой неделе.

– Это… – говорит он, – означает «моя».

Из моего рта вырывается пар и затем клубится в воздухе. Пик возвышается впереди. В августе я вышла на этот балкон в первый раз. С тех пор вид, открывающийся передо мной, совсем не изменился и в то же время стал совершенно иным.

Холод пронизывает меня сквозь белую шерстяную шапку. Держа в руках чашку какао, я сильнее укутываюсь в коричневый клетчатый плед, который мне осенью прислала Мираи.

Зубы стучат. Из-за ветра мороз кажется еще суровее.

На миг я даю слабину и гадаю, где он.

Мой взгляд скользит по заснеженным деревьям к увенчанной белым вершине горы. Там красиво и безлюдно. Холодно и одиноко.

Калеб мог двинуться всего в двух направлениях. Глубже в лес, к рыбацкой хижине. Или в город.

Он ненавидит город.

Ледяной воздух обжигает губы. Если температура снова опустится до минус двадцати четырех градусов, обморожение можно получить за пятнадцать минут. Тепло от кружки просачивается в пальцы, однако кровоток все равно замедляется, даже разогнуть их трудно.

Пробую задержаться подольше, почувствовать то, что может чувствовать Калеб, но я замерзаю. Несмотря на мою любовь к снегу, в таких низких температурах нет ничего забавного. Я разворачиваюсь и возвращаюсь в дом. Снег скрипит под подошвами моих тапочек.

Сбросив обувь у порога, захожу в спальню, закрываю и запираю раздвижные двери. Справа в камине потрескивает огонь.

Подойдя к кровати, беру подушку, нюхаю наволочку. Она пахнет порошком Snuggle. Я постирала постельное белье после ухода Калеба, только поначалу его запах все равно сохранялся. Сейчас он уже развеялся.

Бросаю подушку с пледом на постель, стягиваю с себя шапку и просто неподвижно стою около трех секунд. А потом ноги сами ведут меня. Выскользнув из комнаты, топчусь на месте в коридоре, после чего поднимаюсь по лестнице в комнату Калеба. Сейчас три часа дня. Вопреки напряженной беседе за завтраком, Джейк с Ноем спокойно трудятся в мастерской, сплотившись в отсутствие Калеба. Почему они не беспокоятся? Я рассержена на него, но на улице зима. Он может умереть там. Вдруг Калеб даже до коттеджа не добрался?