Трехручный меч - Юрий Никитин

Нервы мои на пределе, в ушах противный звон, я неотрывносмотрел за его пальцами, он трижды пытался обмануть, а я сделал еще шажок, наего лице уже откровенное беспокойство, слишком уж нацеленный у меня взгляд.Щелчок, я взмахнул рукой, загребая пустоту, пальцы сжались на скользком, чтоедва не выскользнуло. Острый кончик уперся мне в грудь.

В это же самое мгновение я продолжил начатое секундой ранеедвижение и сделал громадный прыжок в сторону Богарта. Он выхватил стрелу иззубов и торопливо наложил на тетиву, но я уже преодолел эти несколько шагов, вего глазах мелькнул ужас, руки с силой бросили мне в лицо лук. Я отшатнулся и…промахнулся, хватая его за рукав.

Он взмахнул руками и прыгнул с камня. Я подбежал к краю,моля всех святых, чтобы в нем проснулась совесть и он решил покончить с собой,но гад приземлился метрах в трех внизу, упал, перекатился через голову, вскочили, чуть прихрамывая, ринулся между камнями вниз с горы. Я бросился следом,через пару шагов споткнулся, полетел вниз головой, выставил вперед руки исобрался в комок, меня перевернуло через голову, но успел увидеть, что илесничего несет вниз по принципу «голова-хвост», переворачивает быстрее, чемколобка голодная лиса, так что оба катились с обрыва, оба кувыркались черезголовы, трещали кусты, камни, наши кости, наконец меня с разгону бросило в щельмежду острыми глыбами, я повис, как лягушка в узкой пасти цапли, кое-каквыдрался, оставляя полоски кожи. Снизу донесся мощный всплеск. Я попыталсяспускаться на заднице, скользил метров тридцать, меня подбросило, равновесие ввоздухе не удержал, перевернулся, а через мгновение тело охватил лютый холод, язаорал, вода хлынула в рот, кое-как вынырнул.

Воды по колено, небольшая горная речка мчится по камням,прыгает, сверкает крохотными радугами. Впереди, шагах в двадцати, убегаетБогарт, оскальзывается на мокрых камнях, падает, ворочается, как засыпающийсом, но упорно стремится… нет, не на берег, с той стороны отвесная стена, новыше по течению в сотне шагов песчаная отмель, а дальше густые зарослиорешника.

— Не уйдешь, — проскрипел я. — Колхоз — делодобровольное…

Присмотревшись, чтобы не напороться на острые камни, ясоскочил на подходящую площадку, огляделся торопливо. В трех шагах красивойстеклянной струей падает водопад, внизу пенится неглубокая речка, камниразбросаны там и сям в красивом художественном беспорядке, за ними разве чтомышь спрячется. Но где лесничий, ведь до ближайших кустов бежать сполкилометра, а речка круто поворачивает еще дальше…

— Черт, — сказал я со злостью, — упустил…

Камень в руке оттягивал ладонь, со злостью запустил им вводопад. Исчез, пробив хрустальную струю, послышался странный звук, совсем неудар камня о камень, а словно бы стена охнула от боли.

Я всмотрелся в водопад, сердце радостно прыгнуло, я подобралвторой камень, медленно подошел ближе, делая вид, что смотрю совсем в другуюсторону. Камень этот еще крупнее, только бы попасть, интересно: видно ли черезтонкую завесу воды? Хорошо бы, чтобы не видел, тогда такой приятный сюрприз…

Я замахнулся коротко, но вложил в бросок всю силу, чуть самне улетел вслед за камнем. Прозрачная струя проглотила без звука, тут жераздался сухой треск. Я бросился к водопаду, с другой стороны выскочил Богарт,заорал:

— Идиот, в детство впал?.. Кто ж камнями бросается?

— Не понравилось? — спросил я злорадно.

— Да ты трус, а не воин, — крикнул он. — Всхватке грудь в грудь дрожишь!

И пока я стоял, онемев от неслыханного нахальства, он крутоповернулся и ринулся по головоломной тропке вниз, прыгая, как горный баран. Яоглянулся, все больше удаляюсь от места нашего привала, ну да ладно, как-нибудьнайду дорогу, бросился вдогонку.

Богарт наконец сбежал вниз, я с ужасом увидел, что там, всторонке, среди кустов пасется некрупный оседланный конь черного цвета поднепристойно яркой попоной.

— Рогач! — закричал я во всю глотку. —Рогач!.. Давай сюда, ты мне нужен!.. Да побыстрее!..

Богарт ринулся к вороному коню, я все еще спускался, ужехватаясь за камни, наконец соскочил, присел, придавленный собственной тяжестью,а Богарт подбежал к коню, тот шарахнулся. Богарт орал и пытался вставить ногу встремя. Конь отпрыгивал, я воспрянул духом, побежал к ним. Богарт оглянулся, яувидел страх в его глазах, представляю, какое у меня лицо, дернул за повод стакой силой, что едва не оторвал коню голову. Тот сразу же смирился, Богартвскочил в седло как раз в момент, когда я подбежал к ним.

Конь прыгнул с места, мои пальцы соскользнули с гладкого,как у тюленя, крупа. Богарт издевательски захохотал:

— Все приметы к счастью — только одни к чужому, а всеостальные к моему!

— Самый известный лохотрон, — прокричал явдогонку, — это вера в себя!

Но это крик бессилия, я понимал, смирился, и тут за спинойраздался грохот копыт. Из-за поворота вылетел белоснежный конь, грива и хвостразвеваются по ветру, белый рог во лбу блестит, как обнаженный меч.

— Рогач! — прокричал я счастливо. — Ну ты иконь!.. Ну ты и умница… Не останавливайся, не останавливайся…

Я запрыгнул на ходу, Рогач всего лишь притормозил чуточку,копыта снова загремели часто и дробно, встречный ветер в лицо, частый стуксердца, а когда обогнули гору, оба увидели удирающего далеко впереди всадника.

Конь Богарта мчался, вытянувшись в струнку, сам лесничийпригнулся к гриве, вообще зарыл в нее лицо, конские копыта сухо бьют в твердуюземлю. Я понукал Рогача, уговаривал, просил, умолял, обещал золотые горы иясли, полные овса, стыдил, указывал на его соперника, что, оказывается, умеетбыстрее. Рогач захрипел от ярости, на удилах повисла пена, но сделал усилие,расстояние начало сокращаться.

Богарт оглянулся, лицо перекосилось ужасом. Я растянул губыв зловещей ухмылке. Он вскрикнул, резко повернул коня, тот перемахнул канаву ипонесся через поле. Рогач без моей подсказки понял, чего я добиваюсь, совершилкрасивый длинный прыжок. Я едва удержался в седле, да и конь едва не упал,колени от усталости подогнулись, но выровнялся, мы понеслись за Богартом.

Комья жирной земли летели из-под копыт в нашу сторону.Теперь черный конь Богарта двигался втрое медленнее, однако комья тяжело билименя по голове, попадали в лицо, затормаживая, замедляя наш бег. Богарт сноваоглянулся, я прохрипел люто:

— Вон там хороший дуб впереди… Ударься с разбегуголовой — может, хоть спинной мозг в нее попадет.

— Скачи, скачи, — крикнул он. — Твердая рука— признак окоченения.

— А женитьба, — крикнул я, — трусливое бегствоот холостяцких проблем! Остановись, будь мужчиной!

Он ехидно бросил через плечо:

— Ты не в моем вкусе. Так что и не мечтай!.. Лучшесверни вон на то поле!

— А что там?