Завет Христа - Ульрих Хефнер

— Я снова прощаю вам вашу непочтительность, мой юный друг. Я отношу на счет вашей молодости то, что вы столь несдержанны.

— Убийцы не достойны уважения, даже если они носят пояс для сутаны и кардинальскую шапочку. Я знаю, что вы совершили. И я также могу доказать это. Я возведу вас на костер и сам позабочусь о том, чтобы вы сгорели в адском пламени.

— Вы, жалкое создание, как вы считаете, кто обладает властью в этой церкви? Ничтожный попик, да стоит мне щелкнуть пальцами — и вас пошлют на Северный полюс, обращать пингвинов в христианскую веру!

— Вы ошибаетесь.

— Я никогда не ошибаюсь.

— Пингвины живут на Южном полюсе, и это не единственная ошибка, которую вы совершили. Arbitratus generalis, составленный кардинал-префектом и завизированный лично Папой, дает мне власть зажечь фитиль на вашем костре.

Кардинал Боргезе испугался. Неужели он и правда обманулся? Неужели кардинал-префект действительно совершил такой шаг?

— Чего вы хотите от меня? — неуверенно спросил кардинал.

— Я хочу, чтобы вы немедленно собрали чемоданы и исчезли отсюда. Поезжайте в Париж и подготовьте документы для отставки. В ближайшие три дня вы откажетесь от всех своих должностей и покинете наш мир. В нашей церкви банде убийц не место.

— Да вы, похоже, не в своем уме, — гаркнул кардинал Боргезе. — С чего бы мне вас слушаться?

Отец Леонардо встал со стула и пошел к двери. Но прежде чем нажать на ручку, он еще раз обернулся.

— Доказательства вашей вины у меня в руках. Если вы не уйдете добровольно, я поставлю Папу в известность о вашем поведении. И тогда Святой престол отлучит вас от церкви. У вас нет выбора. Либо вы отступаете, либо попадаете, как отлученный от церкви убийца, в какую-нибудь тюрьму. Вы можете сами решить свою судьбу, и я даю вам на это ровно семьдесят два часа.

Мюнхен, Амалиенштрассе, недалеко от Английского парка…

— Куда ты спрятал свитки? — спросил Жан. — У тебя нет выбора: либо ты рассказываешь, либо вы оба умрете.

— А разве вы нас не убьете в любом случае? — спросил Том, сидевший со связанными руками на диване рядом с Яарой.

Жан остановился прямо перед ним и заглянул ему в глаза.

— Я — христианин, и я все еще ваш друг. Говори, и вы сможете уйти. Даю вам слово.

Том оскалил зубы и рассмеялся ему в лицо.

— А ты сам поверил бы предателю?

Жан прищурился и посмотрел в потолок.

— Вера была и остается смыслом моей жизни. Но чего стоит вера, если не защищать ее, используя силу, как это делает церковь? Я вам скажу: она пропадет. Я вступил в это братство от чистого сердца и по убеждению, для того чтобы сохранять веру всей своей жизнью. Только посмотрите на пустые храмы. Взгляните на наше постаревшее духовенство. Всюду сидят враги и только того и ждут, как бы лишить нас веры. Общество давно уже потеряло связь с Римом. Мы не можем рисковать потерять также и последний остаток христианства. Некоторые из тех, кто наблюдает за этим процессом, говорят, что мы стоим на краю пропасти. А я говорю вам, что там мы стояли вчера. Если свитки будут обнародованы, то это перебьет хребет и без того ослабленной церкви. Ради чего нам тогда жить?

Том покачал головой.

— Эти свитки — завет Учителя справедливости людям. У них есть право на то, чтобы узнать все и составить собственное представление о человеке, которого они почитают.

— Разве ты не христианин, как и я?

— Я верю в правду, — возразил Том.

Элегантный мужчина с пистолетом в руке все время держался на заднем плане и молчал. Теперь же он выступил вперед. Его холодные глаза посмотрели на Тома. Он опустил пистолет и ухмыльнулся. С неожиданной быстротой он подскочил к Тому, однако схватил Яару, грубо сдернул ее с дивана и приставил ей к горлу нож, который прятал в рукаве.

— Хватит болтовни, — резко произнес он с итальянским акцентом.

Том испуганно посмотрел на него. Яара дрожала всем телом.

Он медленно провел ножом от шеи Яары вниз, по груди, потом по животу и, наконец, остановился у ее лона.

Том приготовился к прыжку.

— Я порежу твою подружку на красивые полосочки у тебя на глазах. Умирать она будет долго. Рассказать тебе, как итальяночка в Иерусалиме умоляла сохранить ей жизнь?

— Ублюдок! — крикнул Том и вскочил с дивана. Распрямившись, как пружина, он бросился всем телом на красавчика. Яара, ее мучитель и Том упали на пол. Нож выскочил из руки итальянца и куда-то улетел. Скованные руки мешали Тому, но ему удалось ударить мужчину ногой в живот. Тот застонал. Не успел Том нанести второй удар, как чей-то ботинок врезался ему в спину. Итальянец ловко откатился прочь. Том развернулся: перед ним, с оружием наготове, стоял Жан.

— Не двигайся, Том! — прошипел Жан. — Он убьет Яару, если ты не пойдешь нам навстречу. Не делай глупостей.

— Ладно, — тяжело дыша, согласился Том. — Но пусть он оставит ее в покое.

Итальянец снова вскочил. Он резко поднял Тома с пола и замахнулся.

— Антонио! — крикнул Жан.

Тот остановился. Наконец он отбросил Тома на диван. Яара все еще лежала на полу. Жан поднял ее и отвел к дивану.

— Мне жаль, — пробормотал он.

Антонио достал оружие.

— Он должен говорить! — ледяным тоном заявил он. — Иначе мое терпение лопнет.

— Хорошо, Антонио, — успокоил его Жан Коломбар.

Спина у Тома болела. Яара сидела рядом с ним и смотрела на него с состраданием.

— Где спрятаны свитки?

— На вокзале Берхтесгадена, в камере, — хрипло произнес Том.

— Какой номер?

— Восемнадцать.

Жан покосился на Антонио.

— Присмотри за обоими. Не трогай их, если они будут вести себя спокойно. Я вернусь через четыре часа. Если что-то пойдет не так, позвони мне на мобильный. Я позвоню тебе, как только получу свитки.

Антонио кивнул.

— Четыре часа, и если ты за это время не вернешься, то я все улажу по-своему. У него на совести Мишель. Я сам все видел.

Том насторожился. Возможно, этот Антонио был в Роствальде? Почему он тогда не вмешался?

— Она жива и скоро поправится, — ответил Том.

— Но она в тюрьме, а это хуже смерти.

Группа наблюдения заняла позицию напротив дома, в автофургоне. Штайн и его спутник исчезли в серой многоэтажке. Через полчаса вторая группа, разместившаяся в доме напротив, сообщила, что на третьем этаже в квартире справа от входа находятся несколько человек.

— Продолжайте наблюдение, — ответил Буковски, который припарковался недалеко от Шеллингштрассе. — Дом пустует, — повернулся он к Лизе, которая сидела рядом с ним. Она настояла на том, чтобы участвовать в операции вместе с остальными. — Пожалуйста, распорядись выяснить, кому принадлежит дом и можно ли где-нибудь получить ключ.