Завет Христа - Ульрих Хефнер

— Мы не знаем, сколько их там, — сказал Буковски.

— Мои люди уже в доме, — ответил руководитель операции. — Мы попытаемся получить картину создавшегося положения с помощью стетоскоп-камеры. Ситуация должна скоро проясниться.

Помимо двух основных мониторов на столе в мобильном оперативном штабе стояли еще два дополнительных, большего размера. Тем временем Амалиенштрассе перекрыли.

Буковски обернулся к Лизе.

— Как ты считаешь, принадлежит ли он к pistolero[47]или просто должен забрать груз и доставить его сюда?

— Пятьдесят на пятьдесят, — ответила Лиза.

Полицейский из спецгруппы, обеспечивавший связь, сообщил:

— Камера будет готова через две минуты.

— Тогда подождем и примем решение, когда будем знать наверняка, — заявил Буковски.

Почти полчаса назад он сообщил своему другу Максиму Руану об изменении ситуации в Мюнхене и попросил его рассказать все, что ему удалось узнать о Жане Коломбаре. Хотя на него у полиции ничего не было, тем не менее следовало знать о том, что за птица этот француз. И вот теперь Буковски ждал звонка от друга.

— Пошла связь! — сообщил связист и активировал оба монитора. — Монитор один — камера у окна, а монитор два — у двери.

Буковски напряженно смотрел на оба экрана. Изображение, передаваемое внешней камерой, было нечетким и показывало только гостиную. Людей там видно не было.

Картина второго монитора оказалась намного лучше.

— Один человек с пистолетом-пулеметом, — пробормотал Буковски.

— И два человека на диване, — добавила Лиза. — Тот, который слева, возможно, женщина.

— Это женщина, — подтвердил руководитель операции. — Возможно, это заложники.

— Звук здесь есть? — спросил Буковски.

Связист повернул к нему голову.

— Звук идет, но никто не говорит. Я даже не знаю, поймем ли мы что-нибудь. Вследствие того что в квартире нет мебели, звук может неоднократно искажаться.

Буковски кивнул.

— По крайней мере, мы теперь знаем, что речь действительно идет о захвате заложников.

У Буковски зазвонил телефон. На связи был Максим Руан.

— Если бы ты сказал мне, что это так срочно, то я сразу бы взялся за дело, — заметил Максим. — Итак, внимание: Жан Коломбар, дата рождения 21 мая 1964 года, место рождения Йер, место жительства Рю Кондорсе, дом номер семь, Париж, — известный археолог и специалист в области палеонтологии. Он учился в Париже и неоднократно участвовал в проведении раскопок во всех частях мира. Я уже говорил тебе, что на него в полиции пока ничего нет.

— Тогда он на стороне Штайна и должен принести документы, — пробормотал Буковски в микрофон своего мобильного.

— Я на твоем месте не был бы так уверен, — возразил Руан. — Жана Коломбара достали из Сены двенадцатого марта. Все указывало на самоубийство. Дело закрыто. Он покоится на кладбище на севере города. Так что, кем бы ни был ваш объект, он совершенно определенно не Жан Коломбар. Тело утопленника было опознано его сестрой.

Буковски тяжело вздохнул.

— Он написал предсмертную записку?

— Согласно документам дела — нет, но его сестра получила е-мейл, в котором он писал о желании покончить с собой. Письмо пришло в день его смерти. Он был, очевидно, совершенно пьян, когда прыгнул в Сену.

— Надо бы тебе еще раз просмотреть дело, — ответил Буковски. — Возможно, мы сейчас преследуем его убийцу.

После того как Буковски закончил беседу, Лиза и руководитель операции вопросительно посмотрели на него.

— Нам не остается ничего другого, как действовать немедленно, — заявил Буковски. — Мы должны исходить из того, что Коломбар — сообщник человека с пистолетом.

— Но тогда он позвонит сообщнику, когда окажется перед ячейкой на вокзале и выяснит, что ключ не подходит, — возразила Лиза.

Штефан Буковски кивнул.

— Начинаем операцию! — распорядился он.

Берхтесгаден, главный вокзал…

Красный «фольксваген» припарковался прямо перед главным вокзалом. Жан Коломбар вышел из машины, еще раз огляделся и вошел в здание вокзала. Камеры хранения находились справа от входа, но Жан не торопился: возле камер какое-то семейство пыталось разместить свои рюкзаки на тележке. Только когда посторонние удалились, он неторопливо и почти небрежно подошел к ячейкам. Когда он достал цепочку из кармана и взял в руки ключ, то замешкался, но затем целеустремленно направился к ячейке под номером 18. Попытался вставить ключ в замок, однако ему это не удалось. Он пораженно уставился на ключ. Наконец он подошел к открытой ячейке и сравнил свой ключ с ключом оттуда.

— Merde![48]— вполголоса выругался он.

— Жан Коломбар, — произнес глухой голос у него за спиной. — Не двигаться, полиция! Вы арестованы!

Не успел Жан Коломбар обернуться, как его уже швырнули на пол. Кто-то сильный схватил его за руки и завел их за спину. Громкий крик присутствующих разнесся по большому залу. Затем на запястьях у него защелкнулись наручники, и тот же силач поднял его на ноги. Когда он обернулся, то увидел высокого крупного мужчину с фигурой борца. Рядом с ним стояли двое полицейских в форме и в бронежилетах, направив на него оружие.

— Я… я безоружен, — прохрипел Жан Коломбар. Рот у него неожиданно пересох, как колодец посреди пустыни.

— Полиция, — повторил здоровяк и сунул ему под нос полицейский значок. — Я арестовываю вас по подозрению во взятии заложников — ну, и что вы там еще натворили.

— Ладно, — ответил Жан. — Но вы взяли не того человека. Послушайте, в этом ящике находятся документы, которые я непременно должен передать. От этого зависят человеческие жизни. Кто-то взял в заложники моих друзей, и как раз в эти мгновения, пока вы меня здесь держите, на них направлен пистолет.

— У меня есть четкие указания, — возразил полицейский. — Вы задержаны. Мы отвезем вас в Мюнхен, и там вы сможете поговорить с руководителем операции.

— Если что-нибудь произойдет с моими друзьями, то ответственность за это будет лежать на вас. Отпустите меня, они могут следить за мной. Прошу вас, не ставьте на карту жизнь моих друзей.

— Обращайтесь к начальнику уголовной полиции Буковски, — ответил полицейский. — Но если мы и дальше станем спорить, то, возможно, будет уже поздно что-то делать.

— Могу я, по крайней мере, сделать один звонок?

Полицейский покачал головой.

— Уводите! — приказал он своим коллегам.

Жан Коломбар тяжело вздохнул и опустил плечи. Он понял, что проиграл.