Нефритовые четки - Борис Акунин

– Сударыня, я привёз вам важные новости, – смрачным видом начал он и очень кстати вспомнил американскую шутку. –Плохую и хорошую. С какой п-прикажете начать?

Она посмотрела на него с испугом – как и следовало.

– Лучше начните с плохой.

– Вы не будете богатейшей невестой штатаВайоминг. – Он сдвинул брови, изо всех сил стараясь сдержать улыбку.

– Ах! – ахнула мисс Каллиган.

– Вы будете богатейшей невестой во всей Америке.

– Ой! – ойкнула мисс Каллиган.

И тут уж Фандорин рассмеялся. Хоть реприза была инезамысловатой, но на аудиторию произвела сильное впечатление.

Он коротко, без лишних подробностей разъяснил ей смысл своихслов. Эшлин слушала, раскрыв розовые губки и поминутно менялась в лице: изрозовой сделалась бледной, потом опять запунцовела.

– …Нужно послать вашему отцу телеграмму, –подытожил Эраст Петрович. – Если мистер Стар желает выкупить Дрим-вэлли,пускай даёт настоящую цену. Я не специалист, но уверен, что счёт здесь пойдётна миллионы.

В столовой что-то звякнуло, и Эшлин быстро поднесла пальчикко рту.

Подбежала к приоткрытой двери, сердито крикнула:

– Салли! Марш отсюда! Потом приберёшь!

Плотно затворила дверь, обернулась.

Приятно было видеть эту своенравную, самоуверенную девицутакой растерянной.

– Я… я слушала, как в тумане, – пролепеталаона. – И, может быть, неверно поняла… Сколько, вы сказали? Десять тонн?!

– Это всего лишь самое первое и, очевидно, слишкомосторожное предполо…

Занавеска качнулась от последнего дуновения сквозняка ищекотнула Эрасту Петровичу лицо. Он отодвинул лёгкую ткань, рассеянно при этомвыглянув во двор и вдруг запнулся на полуслове.

Трое пастухов стояли у изгороди корраля, о чём-топереговариваясь.

– Черт, – пробормотал Фандорин. – Как же я…

– Что? – удивилась Эшлин. – Что вы сказали?

– Прошу извинить. Я сейчас вернусь.

Он перекинул ноги через подоконник и спрыгнул вниз.

– Эй, парень! – обратился Эраст Петрович нафамильярный американский лад к юноше с красным платком на шее. – Ты почемусо мной не поздоровался?

Двое остальных предусмотрительно подались в стороны.Мальчишка побледнел и заморгал голубыми глазами. Открыл рот, но не произнёс низвука.

– Ну-ка, скажи что-нибудь. Я хочу услышать твойг-голос.

Голубоглазый попятился, упёрся спиной в изгородь.

– Эй, мистер, – неуверенно попробовал заступитьсяодин из пастухов. – Чего вы привязались к Билли? Он ничего такого…

Не слушая, Фандорин рванул с шеи голубоглазого платок. Так иесть! Сбоку, ниже левого уха, виднелся продолговатый сине-багровый кровоподтёк– след от удара ребром ладони, который называется юмэсасои, то есть«приглашение ко сну».

– Привет, крестник. – Эраст Петрович похлопалонемевшего Билли по плечу. – Не зря я тебя в живых оставил. То-то смотрю,глаза знакомые. Голоса не подаёшь. И зачем-то шею прикрыл. Ну как, п-поговорим?

Если бы не вороная кобыла, Фандорин вряд ли догадался быобернуться – слишком уж обрадовался встрече. Но Сельма, совавшая к нему мордуповерх барьера, вдруг вскинулась, тревожно заржала и так нервно метнулась всторону, что Эраст Петрович непроизвольно повернул голову. Заметил боковымзрением движение за спиной.

Развернулся.

Обмер.

На крыльце плечом к плечу стояли трое: Тед Рэттлер,Уошингтон Рид и (это уж было совсем невероятно) Мелвин Скотт, для покойникавыглядящий вполне неплохо.

Тед держал руку на кобуре, «пинк» – даже на двух. Рид зябкотёр ладони и выглядел несколько смущённым. А из окна высовывалась ЭшлинКаллиган, её зелёные глаза пылали ненавистью, и эта метаморфоза была страшнеевсего.

Трое пастухов отбежали подальше от Эраста Петровича – нехотели угодить под пулю. Сельма металась в загоне, вскидывалась на дыбы, но чеммогла она помочь избраннику своего лошадиного сердца?

– Я вижу, мисс Каллиган, ваша Салли уже прибралапосуду, – сказал Фандорин, чтобы они не думали, будто у него язык присох кгорлу. – Привет, Мел. Не ушибся, когда падал в пропасть? У тебя там что,была перина подложена?

Бравада бравадой, но дела были неважные. В кобуре за спинойвисел «герсталь», в нём как раз три патрона. Но Фандорин отлично знал, что вбыстроте с этими мастерами состязаться бессмысленно.

– Идиот! – прошипела Эшлин. – Чуть всё неиспортил!

Тед с Мелвином, мягко ступая, сошли по ступеням.

У обоих была одинаковая кошачья походка, да и немигающиеглаза смотрели на противника с совершенно одинаковым выражением: холодным иочень внимательным. Уошингтон Рид догнал сообщников, быстро проговорил:

– Если он даст слово молчать, то сдержит. Я его знаю.Позвольте мне с ним потолковать!

– Нет! – отрезал Раттлер. А Скотт пожал плечами:

– Зачем зря рисковать?

Конец дискуссии положила Эшлин.

– Хватит болтать! Кончайте его! – крикнула она иотвернулась.

Тед и Мел с молниеносной скоростью выхватили оружие иоткрыли огонь из трёх револьверов. Но с расстояния в полсотни футов, да ещё сбедра не так-то просто попасть по мишени, тем более подвижной. А она оказаласьподвижной просто до невероятности. Это вам, мистер Гремучий, не по плавнолетящей шляпе стрелять.

На быстроту Фандорин ставить не стал, решил поставить наметкость. Поэтому, делая замысловатые, ломаные движения, от которых уоппонентов зарябило в глазах, он дал себе труд как следует прицелиться. Впервыеза последнее время боевые характеристики «герсталя» – мягкость спуска и малаяотдача – пришлись кстати.

Гремучий жених успеть промазать по вьюнообразной мишенитрижды, «пинк» даже четырежды, прежде чем неравная дуэль закончилась. Двумявыстрелами из маленького шедевра бельгийских оружейников.

Первая пуля, которую Эраст Петрович выпустил из положения«левая нижняя терция», перебила Теду правый локоть, потому что нехорошо убиватьчеловека накануне свадьбы. Вторая (из верхней терции справа) угодила МелвинуСкотту в середину лба. Потому что нечего подличать, нечего палить с обеих рук,ну и вообще: покойник так покойник.