Царство селевкидов. Величайшее наследие Александра Македонского - Эдвин Бивен

Заключив соглашение, Антиох снова завоевал Келесирию. И здесь мы снова осознаем, насколько капризно обошлось Время с древними авторами. В то время как мы обладаем сравнительно полной информацией относительно кампаний 219–217гг. до н.э., мы почти совершенно ничего не знаем о кампаниях, которые фактически привели к переходу Келесирии от Птолемея к Селевкидам.

Положение дел в Египте во время несовершеннолетия Эпифана – двор, который раздирали враждующие фракции, мятежи местных жителей – стало значительным элементом успеха Антиоха[1105]. Насколько скоро после 202г. произошло завоевание, мы не знаем[1106]. Что касается его масштабов, то оно в любом случае доходило до Иудеи. К 199г. Антиох, видимо, уже считал, что завоевание закончено, и обратил свое внимание на Малую Азию.

В этом отношении между тем договор привел к поразительным результатам.

Филипп немедленно после его заключения набросился на владения Птолемеев во Фракии и на азиатских берегах Геллеспонта. За несколько месяцев его гарнизоны оказались в Лисимахии, Сестосе и Перитфе, и Киус был стерт с лица земли. В следующем (201) году он появился с мощным флотом в Эгейском море и выгнал людей Птолемея с Самоса. Потом Родос и Аттал объединились, чтобы его остановить, ибо силы для сопротивления у Египта не было. Филипп высадился на берегу Пергама, в то время как силы Аттала отступили за стены городов, опустошили округу с варварским безрассудством. Зевксис, селевкидский сатрап Лидии, неохотно оказал ему поддержку[1107].

Когда Филипп снова оказался на море и отправился в Самос, объединившийся флот Родоса и Пергама застал его между Хиосом и материком. Сам Аттал был на борту. Последовала битва с неясным исходом – в целом для Филиппа она была неудачной. Однако второе морское сражение у Милета между Филиппом и родосцами оказалось победным для македонца. В результате Кария открылась для вторжения. Милет поторопился заручиться дружбой Филиппа. Миус, Принасс, Педаса, Баргилия, Эвром и Стратоникея оказались в его руках. Последняя принадлежала к владениям Птолемея. Однако на данный момент Родос и Аттал вернули себе владение морем и перерезали коммуникации Филиппа с Македонией. Теперь ему стало трудно снабжать провизией свою армию в Карии. Припасов, присланных Зевксисом, оказалось недостаточно[1108]. Он был вынужден прибегать к таким средствам, как приобретение еды в обмен на территорию, которую он завоевал. Миус он передал Магнесии-на-Меандре в обмен на груз фиг. Распространять дальше его завоевания в Карии было уже невозможно. Он оставил кое-где гарнизоны и ускользнул между вражеских флотов домой – в Македонию.

В следующем году (200) Филипп завершил завоевание фракийского берега. Эн и Маронея все еще были в руках птолемеевских гарнизонов, однако теперь они пали под напором Филиппа, как и несколько городов поменьше. Затем он пересек море и стал осаждать Абидос.

Однако теперь взоры людей обратились на Запад. В течение жизни одного поколения в то время греческий мир наблюдал подъем на Италийском полуострове одного из «варварских» государств до поистине всемирного значения. За семьдесят пять лет до того Рим вышел из войны с Пирром ведущим государством полуострова, и другие италийские общины к югу от территории галлов вскоре оказались в более или менее прямом подчинении по отношению к городу на Тибре. С тех пор в результате войн с Карфагеном престиж Рима поднялся невероятно, и он повсюду распространил свое влияние. И эта новая держава не менее серьезно выражала свою приверженность эллинизму, чем некогда македонцы. При первом явлении римских армий к востоку от Адриатики (в 229–228 до н.э.) клеймо «варваров» до некоторой степени было снято с римлян, когда им позволили участвовать в панэллинских играх на Истме[1109]. Как и македонские династии, Рим отдавал должное греческой культуре и выражал свою приверженность священным принципам эллинской автономии. И тем грекам, которые считали, что дело свободы покрылось тьмой после подъема македонской державы, появление этого великого государства на Западе казалось обещанием лучшей эпохи: ведь оно, какова бы ни была национальность его жителей, было благочестиво-филэллинским и при этом еще и республикой.

Теперь же, когда македонский царь приступил к новым действиям, именно голоса тех государств, где эллинизм был наиболее чистым,– Афин, Родоса и Аттала – стали призывать Рим вмешаться в греческие дела. Филипп все еще осаждал Абидос, когда до него дошел римский ультиматум. Вскоре после этого напряженные отношения достигли точки невозврата. Рим объявил войну, и два легиона пересекли Адриатику.

Именно так Рим втянулся в те споры, которые были у Филиппа с соседями, а эти споры включали вопрос, который столь близко касался Селевкидов,– а именно птолемеевские владения на Леванте. Антиох не мог с безразличием смотреть на борьбу, из-за которой его столкновение с Римом оказалось уже недалекой перспективой.

Остается вопрос, какие до тех пор были отношения между домом Селевка и республикой на Западе. Один поздний автор пишет, что после Первой Пунической войны, в 240г. до н.э., Рим предложил Птолемею помощь против «Антиоха (sic) царя Сирии»[1110]. Это был тот момент, когда Селевк отнимал Сирию у ПтолемеяIII. То, что это утверждение в той форме, в которой оно до нас дошло, ошибочно – совершенно очевидно, но мне кажется, что мы не имеем права говорить, что оно не имеет под собой исторической основы. Кроме того, нам говорят, что император Клавдий в своем письме к жителям Илиона цитировал старое греческое письмо римского сената и народа к «царю Селевку», где Рим обещает ему дружбу и союз при условии, что он дарует Илиону свободу от налогов[1111]. Я думаю, что это утверждение вполне вероятно[1112]; сдругой стороны, источник этого утверждения, безусловно, плохой.