Ведьма, пришедшая с холода - Майкл Суэнвик

class="p1">Таня не знала, верить ли Зерене. Но в тот момент она приняла решение. Сунула амулет в карман. Протянула Зерене платок.

Зерена отмахнулась.

— Оставь, — проговорила она. — Возможно, завтра утром он напомнит о том, кто помог тебе в это смутное время и кто желал твоей смерти.

2.

Чем дольше Алистер говорил, тем меньше Гейбу нравилось то, что ему придется ответить.

— Погодите, — прервал его Гейб, потирая переносицу.

Они сидели на скамейке в парке возле американского посольства, Гейб только снялся с дежурства в конспиративной квартире, и это время было отведено ему для отдыха — шанс отоспаться и поесть, чтобы на следующий день с новыми силами заступить на смену. Но тут его подловил Алистер, и Гейб теперь понимал, что день его пошел прахом.

— Не понимаю, вы просите меня изменить стране?

— Конечно же нет! — У Алистера хотя бы хватило порядочности изобразить ужас. — Я только прошу вас помочь Льду.

— Каким образом? Передав Максима Соколова КГБ? — Гейб покачал головой, рассмеявшись резко и горько. — Это вряд ли случится.

— Я не прошу вас о таком. Ведь существует же решение нашей проблемы, которое удовлетворит нас обоих? Можно переместить куда-то перебежчика, чтобы Тане не пришлось жертвовать собой ради матушки-России?

Гейб запрокинул голову и поморгал, глядя в ясно-голубое небо. Они знали. В КГБ. Каким-то образом они проследили за Соколовым до конспиративной квартиры. Точный расчет, на который полагалась его команда, не стоил ни гроша. И Таня, естественно, участвовала в этом, ведь одно ее присутствие способно усложнить…

Гейб похолодел. Его сердце бешено забилось.

Это ведь не совпадение, что именно Таня направляется в их конспиративную квартиру? Наверняка это она обнаружила местонахождение Соколова. Она поняла, что он не просто перебежчик. В конце концов, они с напарницей нашли и предыдущую девушку, Андулу. Поколдовали над городом, чтобы ее отыскать, изолировали, затащили на ту ледяную баржу смерти.

Алистер все еще щебетал, строя планы, как сохранить Тане жизнь, но теперь его слова звучали зловеще. Может, дело вовсе не в Тане. Может, Алистер знает, что Соколов — Носитель, и это вмешательство — попытка Льда получить к нему доступ.

Но нет, что-то не сходилось. Если Алистер хотел забрать Соколова в Консорциум Льда, существовали способы попроще, как до него добраться, без вмешательства КГБ. Это и впрямь солидарность Льда: Гейбу даже показалось, что на лице Алистера отразились нежность и забота, когда тот говорил о безопасности Тани.

Гейб поежился, укутавшись в пальто, задумался о вариантах действий. Алистер напирал на важность сохранения Таниной жизни:

— Понимаю, она из КГБ, но у нее талант к магии, о котором большинство из нас может только мечтать. Она — виртуоз, и Льду нельзя ее потерять, она — наша надежда победить Пламя. Понимаете, Гэбриел? Нельзя позволить Пламени одержать верх.

— Вы все время это твердите, — ответил Гэбриел.

«Но какова цена победы над Пламенем?»

Гейб понимал, что Пламя опасно. Алистер и Таня часто это подчеркивали. Но неужели настолько, что требовалось добавить еще одного человека к горе тел на волшебной барже, медленно дрейфующей на Влтаве?

— Потому что это правда. — Голос Алистера стал резким. — Похоже, вы не понимаете всю серьезность этой ситуации. Вы ослеплены своей национальной идеей.

Ледяная вода в реке, дыхание Гейба сгущается в облачка пара. Ряд недвижных замороженных тел. Повсюду воняет магией.

Гейб прекрасно понимал всю серьезность этой ситуации.

— Я тоже не хочу ее смерти, — наконец произнес Гейб. — Но я не знаю, чего вы от меня ждете. — Он взглянул на Алистера. — Как вообще русские узнали про Соколова?

— Не знаю. — Алистер выглядел так, будто говорил правду. — Надежда мне не сказала.

Надежда. Танина напарница. Не только в КГБ, но и в Консорциуме тоже. Они должны знать, что Соколов — Носитель, но, похоже, Алистеру об этом не сообщили. Гейб не был уверен, как это трактовать. Он теребил пуговицы пальто.

— Гейб, — произнес Алистер мягко. — Есть силы более опасные и жестокие, чем КГБ.

Гейб вспомнил Каир, прерванный им ритуал. Сухой жар и слезящиеся глаза. Вряд ли можно представить себе что-то более разительно отличающееся от баржи, и все же…

— Лед пытается вас защитить, — проговорил Алистер с жаром. Гейб уставился на деревья, и голос Алистера звучал как назойливое насекомое под ухом. — Лед пытается защитить всех. Пламя заботится только о своих. Если потеряем Таню, это сильно облегчит Пламени задачу сжечь мир дотла.

— Лед не пытается защитить всех, — пробормотал Гейб.

— Не понял?

Гейб встал. Ему нужно донести это до Дома, сообщить, что русские идут. Он хотел оставить Алистера на холоде. Пусть сам разбирается со своим миром магии.

— Напомню, — сказал Алистер, — что это Лед помог вам с безбилетником. Пламя никогда бы такого не сделало.

Ладони Гейба сжались в кулаки. Он повернулся лицом к Алистеру, который вперил в него каменный взгляд, подсказывающий, что перед ним действительно шпион. Признание, что он видел баржу, чуть не сорвалось с языка Гейба. Но он не выдал себя. Сейчас не то место. И не то время.

Он знал, что в каком-то смысле Алистер прав. Пламя опасно. Гейб получил безбилетника в свою голову именно по вине Пламени.

Но и Лед — не образец добродетели. И если кто и ослеплен чувством долга, так это Алистер — но не перед Британией, а перед Льдом. Он доверился Надежде Острохиной, ебаной сотруднице КГБ, а не Гейбу — и только потому, что она из Консорциума.

Но может, Гейбу удастся использовать это против Алистера. Пусть увидит, что русский Лед не так честен, как он думает. Конечно, это требовало жертвы, но разве в эти дни, в этой войне обходятся без жертв?

— Острохина сказала вам не всю правду, — выдал Гейб.

Алистер уставился на него с бесстрастным выражением лица.

— Соколова нашли не кагэбэшники. А Лед.

— Во имя всего святого, что вы несете? — спросил Алистер.

Гейб переступал с ноги на ногу, этот танец помогал ему согреться на холоде. А потом замер и произнес:

— Максим Соколов — Носитель.

Глаза Алистера расширились, на мгновение он потерял самообладание. Он был искренне шокирован. «Хорошо», — подумал Гейб, хоть и не мог избавиться от тупой боли, вызванной чувством вины, ведь он обрекал Соколова на проклятие из детских сказок.

— Вы уверены? —