Эволюция красоты. Как дарвиновская теория полового отбора объясняет животный мир – и нас самих - Ричард Прам

Из сказанного можно заключить, что гипотеза о происхождении гомосексуального поведения человека путем естественного и полового отборов, направленных на расширение сексуальной автономии женщин, согласуется со многими данными об изменчивости человеческих сексуальных предпочтений и сексуального поведения. Однако она как будто не подтверждается фактами, что во многих культурах – например, в Древней Греции и некоторых племенах Новой Гвинеи – мужские гомосексуальные отношения возникают и при сильной ограниченности социальной и сексуальной автономии женщин. В то же время названные культуры могут быть исключениями, которые лишь подтверждают правило. Для них наиболее характерны гомосексуальные связи между мужчинами зрелого возраста и высокого социального статуса, из которых один партнер – это обычно активный, влиятельный, доминирующий в социальных отношениях мужчина постарше, а второй – пассивный, чувствительный, социально подчиненный мужчина помоложе. Жесткая иерархическая структура таких гомосексуальных связей, вероятно, представляет собой культурный механизм вовлечения гомосексуальных отношений[353] в мужскую иерархию, основанную на принуждении, при которой исходно усиливающее автономию гомосексуальное поведение полностью контролируется.

Хотя все эти предположения о том, как происходит эволюция гомосексуального поведения, остаются спекулятивными, я думаю, они все равно показывают, что существует новое, перспективное поле для исследований на стыке эстетической эволюции, сексуальной автономии и сексуального разнообразия у человека. Удивительным образом эволюционные гипотезы, которые я здесь обрисовал, полностью согласуются с некоторыми базовыми положениями современной гендерной теории и отчасти подтверждаются ими. Например, эстетические теории эволюции человеческого гомосексуального поведения поддерживают аргументы обеих сторон в наиболее жарких современных дебатах в сообществах геев, лесбиянок и бисексуалов (ЛГБ). С одной стороны, некоторые защитники прав ЛГБ утверждают, что эти люди ничем не отличаются от гетеросексуалов, кроме их сексуальных влечений и партнеров. Такой взгляд на однополый секс, который с необычайным красноречием изложил Эндрю Салливан в своей вышедшей в 1995 году книге «По сути нормальный», сыграл основную роль в том, что в США и некоторых других развитых странах теперь разрешены однополые браки. Эстетические эволюционные гипотезы согласуются с позицией «по сути нормальный», поскольку предсказывают, что гомосексуальное влечение – это эволюционно продвинутый признак, которым обладает значительная доля человеческой популяции. Гомосексуалисты действительно в основном «такие же, как все» и отличаются только исключительностью и специфичностью своих гомосексуальных предпочтений, а не тем, что они у них есть.

Однако многие ЛГБ не согласны с подобными перспективами ассимиляции, полагая, что присущие им отклонения в сексуальной ориентации, влечении и поведении по своей природе разрушительны – и притом благотворно разрушительны – для гетеросексуального общества. Сущность этой точки зрения, представленной в книгах[354] Майкла Уорнера «Проблемы с нормальным» и Дэвида Халпирина «Как быть геем», состоит в том, что в гомосексуальном влечении есть нечто особое, подрывающее основы нормативной гетеросексуальной культуры, иерархии и власти. Любопытно, что эстетическое объяснение эволюции гомосексуального поведения человека как раз подтверждает присущую гомосексуальному поведению разрушительность.

По моим предположениям, эволюционная функция гомосексуального поведения как раз и заключается в том, чтобы подрывать сексуальный контроль самцов над самками и социальную иерархию. Таким образом, возникшие в ходе эволюции «отклонения» вида Homo sapiens, возможно, эволюционировали за счет женского стремления освободиться от насильственного сексуального контроля со стороны мужчин.

Кроме всего прочего, предположение о том, что гомосексуальные влечения возникли у человека как средство низвержения насильственного сексуального доминирования самцов, объясняет, почему во многих патриархальных культурах любые проявления гомосексуального поведения так жестоко подавляются и наказываются. С этой точки зрения, запрет на однополые сексуальные контакты является еще одним способом укрепить мужской сексуальный и социальный контроль над женщинами и над деторождением.

Поэтому я очень надеюсь, что теории эстетической эволюции и сексуального конфликта откроют новую интеллектуальную сферу взаимодействия между эволюционной биологией, современной культурой и гендерными исследованиями. После многих десятилетий главенствования редукционистских, адаптационистских взглядов, навязанных социобиологией и эволюционной психологией, которые рассматривали гомосексуальное поведение как аберрацию или превратно толковали его как форму несексуального поведения, кто бы мог подумать, что эволюционная биология и квир-теория[355] вдруг хоть в чем-то окажутся на одной стороне? На самом деле я думаю, что в будущем мы найдем и другие интересные общности между разными теориями и системами взглядов, которые откроют перед наукой и культурой новые перспективные направления исследований.

Свое знаменитое стихотворение «Ода к греческой вазе» Джон Китс завершил такими строками – посланием от самой вазы:

Хотя Китс, творивший за десятилетия до Дарвина, конечно, ничего не знал об эволюции, последние строки его «Оды», как ни удивительно, отлично подошли бы в качестве девиза для длительной традиции эволюционной биологии приравнивать красоту к правде и честности. Пожалуй, среди всего написанного и поэтами, и учеными невозможно подобрать более лаконичной и запоминающейся формулировки[357] парадигмы «честного сигнала».