Филип К. Дик. Жизнь и Всевышние вторжения - Лоуренс Сутин
Шрифт:
Интервал:
Парень, который был у меня за спиной, сказал: «Нет, я думаю, что вы неправы. Я помчался обратно в отель на такси, и месье Дик дал мне власть отпускать грехи и убивать блох». Я заметил: «Уверен, что это было сказано с сарказмом. Я не стал бы слишком зацикливаться на этом».
Немного погодя подошел еще один парень. […] «Так вот, в своей лекции он сказал, что существует множество параллельных временных дорожек, и мы находимся на неправильной, потому что Бог и Дьявол играют в шахматы, и всякий раз, когда один из игроков делает ход, он перепрограммирует нас на другую временную дорожку, и что, когда Фил Дик пишет книгу, она переключает нас обратно на правильную дорожку. Как бы вы смогли это прокомментировать?»
Я взмолился, чтобы от меня отстали.
Харлан Эллисон также присутствовал в Меце. Они с Филом не общались со времени их разрыва в 1975 году, и Эллисон проигнорировал выступление Фила. Он вспоминает, что публика, возвращаясь в бар отеля, где Эллисон сидел, потягивая «Перье», «выглядела так, как будто их оглушили ударом молотка. Они не могли мне это описать, за исключением того, что подумали: он был либо пьян, либо под кайфом. После речи Фил, если и не был подвергнут остракизму, то отношение к нему радикально изменилось. Мне было больно за него, но я не мог или не хотел приблизиться к нему, чтобы помочь».
Эти двое столкнулись друг с другом несколькими днями позже в том же самом баре отеля. Они ничего не выпивали, но поток красноречия изливался больше часа. Эллисон вспоминает:
Физически Фил выглядел чертовски плохо. Бледный, темные мешки под глазами, затравленный взгляд. Я не знал, что он пережил. К тому времени я был убежден, что он чокнутый, не заслуживающий доверия и не подходящий для того, чтобы с ним обращались как с другом.
Это началось с того, что он сразу же отпустил в мой адрес колкую насмешку, а потом просто ушел оттуда. Фил мог сказать что-нибудь причиняющее тебе боль, но он произносил это с таким умом, что у него это звучало легкомысленно и фривольно. А я не позволил делать из себя осла.
Джоан, которая была свидетелем ссоры, вспоминает об этом следующим образом:
Фил был полной противоположностью Харлану. Харлан очень наглый, бойкий и дерзкий, и вот вам Фил – олух олухом. Фил никогда не был особенно галантным или самоуверенным человеком. Крошки нюхательного табака на усах, а на галстуке девяносто два пятна – ну, вы понимаете. И Харлан думал, что Фил относится к людям очень негативно, потому что он заплутал, был потерян, зависел от сторонней поддержки, вместо того чтобы быть «капитаном собственного корабля».
Во всяком случае, они ввязались в этот тяжкий спор. Фил чувствовал себя очень хорошо в подобных ситуациях. Вот Харлан стучит себя в грудь, а Фил смотрит на него как философ. Фил выглядел просто великолепно – намного более энергичным и сексуальным, чем я его когда-либо видела.
Массовка в баре получала удовольствие от такого «кровопускания», но разрыв между двумя друзьями на сей раз оказался окончательным – к постоянному сожалению у них обоих.
План после возвращения в Штаты был следующим: Фил покончит со своими делами в Санта-Ане, после чего воссоединится с Джоан в Сономе. В октябре Фил участвовал в конвенте «ОктоКон»[277] в Санта-Розе, где общался с родственными душами – Теодором Старджоном и Робертом Антоном Уилсоном. Но теперь Фил отказался от переселения на постоянное жительство назад в Северную Калифорнию, а Джоан даже не рассматривала переезд в округ Ориндж. Их отношения закончились. Долгие годы Фил будет скучать по Джоан – последней женщине, с которой у него сложились серьезные отношения.
Но дружба и работа над «Экзегезой» поддерживали его. Он теснее сблизился с Джетером благодаря их полуночному сотрудничеству. В конце 1977 года Джетер познакомил Фила с альбомом Discreet Music – минималистической работой с использованием зацикленных сэмплов, записанной Брайаном Ино[278], ставшей прообразом «синхронической музыки» композитора «Брента Мини» в «Валисе». Фил обожал этот альбом и постоянно его проигрывал. Вспоминает Джетер:
И я думал: «Иисусе, Фил. Ты, может быть, и не на наркоте, но у тебя личность наркомана. Дай тебе что-нибудь хорошее, и первое, что ты сделаешь, так выйдешь и начнешь этим злоупотреблять».
Колкие насмешки Джетера оказывали целительное воздействие на Фила, встряхивая его и выводя из периодических депрессий. Когда он пребывал в унылом состоянии в марте 1978 года, Джетер сказал ему, что если ему влом поднять задницу и выйти на улицу, чтобы купить что-нибудь, что могло бы его взбодрить, – хорошую стереосистему, – значит, он неудачник, и лучше бы было со всем этим покончить. Они вместе пошли в салон аудио, где Фил с радостью приобрел превосходную систему. В мае Фил купил за наличные новенький красный автомобиль «Меркьюри Капри». Он мог себе позволить такие шаги, потому что продажа зарубежных и репринтных изданий его работ в сумме подняла его материальный статус и впервые в жизни он оказался на уровне верхушки среднего класса. В 1977 году его доход составил примерно 55 тысяч долларов; в 1978-м он вырос до 90 тысяч долларов. Фил жертвовал деньги ряду благотворительных организаций, включая «Заботу», «Спасем детей» и «Крестовый поход ради жизни» – группу противников абортов. И он испытывал гордость и комфорт в успехе, которого он наконец-то добился. Но деньги не изменили привычного образа его жизни: обеды с соседкой Дорис, нюхательный табак, вечера у Пауэрсов по четвергам и «Экзегеза».
Джетер иногда возил Фила на сеансы групповой психотерапии в Медицинский центр округа Ориндж. Филу не нравились эти сеансы, но их требовалось посещать, чтобы получать прописанные медикаменты. Он пытался получить, как говорится, «с паршивой овцы хоть шерсти клок». Джетер вспоминает:
И он вышел оттуда с номерами телефонов! С телефонами всех этих очень странных людей. Я сказал: «Фил, ты собираешься идти в бар и встречаться с людьми? Делай все, что захочешь. Включая церковь. Это замечательно. Но не ходи в психиатрическое отделение окружного госпиталя Оринджа, чтобы возвращаться оттуда с телефонными номерами. Это не те люди, с которыми тебе следует связываться».
На это он ответил: «Да, я полагаю, что ты прав».
Он был единственный человек, которого я когда-либо знал, кто серьезно в таких местах искал знакомства для свиданий.
Фил уже давно задерживал обещанный роман для Bantam. Он буквально взрывался метафизикой, но очертания сюжета не вырисовывались. Между тем, из своих рукописных записей в «Экзегезе» он попытался синтезировать его ключевые идеи. В январе 1978 года он напечатал за одну долгую ночь эссе под названием Cosmogony and Cosmology[279], в котором утверждается, что Urgrund (первооснова Бытия) с целью самопостижения «сконструировал проектирующий реальность артефакт (или Демиурга, см. Платона и гностиков)», который, в свою очередь, создал наш собственный иллюзорный эмпирический мир. Мы, в одно и то же время, обучены и порабощены артефактом. Чтобы духовно развиваться, мы должны научиться освобождаться от ложной реальности – не повиноваться нашему наставнику. Нас побуждает к этому страдание:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!