Философия достоинства, свободы и прав человека - Александр Геннадьевич Мучник

Да вот беда — еврей,

Клейменный, словно лошадь,

На родине своей.

Он верил идеалам

И думал — все равны.

Наивный этот малый

Не знал своей страны.

Мой прадед при погроме

Погиб в расцвете лет.

Семьей не похоронен

Пропавший в гетто дед.

На фронте стал калекой

Отец в сорок втором,

Но минуло полвека,

Я снова жду погром.

Жил человек хороший

Да вот беда — еврей,

Клейменный, словно лошадь,

На родине своей.

Он верил идеалам

И думал — все равны.

Наивный этот малый

Не знал своей страны.

Был Родиной отринут

И долго горевал.

Наверное, чужбину

Я Родиной считал.

Теперь все это в прошлом —

Грусти или жалей.

Жил человек хороший,

«Но все-таки еврей».

Вместе с тем, на этом беспросветном фоне местного изуверства и вакханалии общенационального невежества светлым пятном выделяется одна удивительная фигура, одно лицо, у которого беспутное время не отняло совесть и идеалы, мужество и военную смекалку. Поразительным исключением из числа «героев» того времени стала личность и деятельность одного из выдающихся народных вождей украинского освободительного движения — атамана в лучшем смысле этого слова Нестора Ивановича Махно (1888–1934). Советская художественная литература, историография и кинематография не пожалели темных красок для дискредитации этого недюжинного политика и полководца. Считаю необходимым отдать долг уважения памяти человека, который в те лихие и смутные времена смог проявить сострадание и бескомпромиссность при защите несчастных жертв этнической ненависти и звериной жестокости своих соотечественников. Прозванный в народе «Батькой», этот человек, по всей видимости, действительно для очень многих стал спасителем, а тем самым, и вторым отцом.

Наиболее красноречивой характеристикой устремлений Н.И. Махно в этом вопросе стало его пронзительное воззвание, обращенное осенью 1919 г. к соратникам и приверженцам по освободительной борьбе. По своему содержанию оно настолько контрастирует с настроениями тех лет, что заслуживает быть упомянутым на страницах этой книги. Вне всякого сомнения, сей акт требует гораздо большего внимания и уважения со стороны современников, чем идеология этнической ненависти, которая обрела своё законченное выражение в концепции украинского интегрального национализма. Вот выдержки из этого поразительного документа той эпохи: «Товарищи Рабочие, Крестьяне, Красноармейцы и Повстанцы!…

На светлом ярком фоне революции появились темные, несмываемые пятна запекшейся крови бедных мучеников евреев, которые в угоду злой реакции являются теперь, как и раньше, в самые тяжелые годы самодержавия, напрасными невинными жертвами завязавшейся жестокой, классовой борьбы угнетенных и обездоленных против власть имущих и сильных мира сего.

Творятся акты позора и ужаса. В лагере революционеров, повстанцев происходят еврейские погромы.

Величественная драма революционного повстанческого движения омрачена безумной, дикой вакханалией антисемитизма, священная идея революционной борьбы поругана, оплевана чудовищным кошмаром зверского издевательства над еврейской беднотой, влачащей жалкое, рабское, нечеловеческое существование.

Какой позор должен испытать революционер, когда на его глазах зверски убивают, вырезывают десятки, сотни еврейских тружеников, их жен и детей, влачащих такое же жалкое, рабское существование, как и угнетенные всех других национальностей, только за то, что они родились евреями.

Как невольно при всех этих ужасах мысль уносится назад, к старому прошлому, к печальному, преступному времени царизма, который на еврейских погромах строил благополучие своего кровавого трона!

Да! Чувствуется ужасный, отталкивающий сдвиг назад, к временам абсолютного рабства, к режиму монархии и беспредельного разгула озверевшей, дикой толпы, ищущей удовлетворения своих низменных инстинктов в проливании невинной, свежей крови обездоленного, мирного еврейского населения!

Товарищи повстанцы! Если вы революционеры, если ваша революционная совесть не запятнана, если ваше сознание не затемнено и если ваши глаза не отуманены мраком национального антагонизма, так загляните в еврейские кварталы! Присмотритесь повнимательней к еврейской голытьбе! Сколько десятков тысяч изнуренных голодом, измученных болезнями, погрязающих в грязи, в нищенстве вы увидите еврейских рабочих, их жен и детей!

Если вы революционеры, если вы любите свободу и беспристрастно смотрите на вещи, вы должны заявить громко, ваш голос протеста должен разнестись по всем углам Украины, Великороссии и всего мира против насилия над трудящимися массами, какой бы нации они ни принадлежали!

Ваш революционный долг — закричать громко, во всеуслышание, против еврейских погромов, против избивания и вырезывания мирных еврейских жителей!

Ваша революционная честь обязывает Вас крикнуть громко, чтоб содрогнулись все черные силы реакции, о том, что мы ведем борьбу с одним общим врагом — с капиталом и властью и что в великой семье угнетенных, измученных вековым рабством трудовых масс одинаково страдают и русские, и поляки, и литовцы, и чехи, и евреи и т. д.».

В отличие от многих современных руководителей Украины, слова Н.И. Махно не расходились с делом, по крайней мере, в этом вопросе. С участниками еврейских погромов он расправлялся нещадно и немедля, не делая исключений по конъюнктурным соображениям. Так, несмотря на то, что пресловутый атаман Григорьев пытался перейти на его сторону, и что каждая шашка и штык в те времена были на вес золота, Н.И. Махно отдал приказ арестовать палача невинно загубленных душ, заявив при этом: «Такие негодяи, как Григорьев, позорят всех повстанцев Украины, и им не должно быть места в рядах честных тружеников-революционеров». Вслед за этим заявлением Григорьев был расстрелян на месте, по одним данным, женой Н.И. Махно — Галиной Андреевной Кузьменко (1896–1978), по другим — самим Н.И. Махно. В конце концов, кто именно расстрелял бандита, не столь уж и важно. Важно было другое: палач был наказан, безвинно загубленные души были отомщены. Это был один из тех редчайших случаев, когда справедливость восторжествовала. И справедливость эта для многих стала ассоциироваться с Н.И. Махно.

Весьма характерным для убеждений этого человека оказался и другой эпизод. Как-то на одной из железнодорожных станций он увидел плакат с типичным для тех лет лозунгом: «Бей жидов, спасай революцию, да здравствует батько Махно». «Кто повесил плакат?» — возмутился атаман. Оказывается, плакат повесил один партизан, лично известный атаману, принимавший участие в боях с деникинцами и, в общем-то, по отзывам многих боевых соратников, лихой казак. Тем не менее, последнего немедля арестовали и тут же расстреляли… Жестоко! Думается, что сгоряча и неадекватно содеянному. Но, видимо, Н.И. Махно полагал, что иначе в условиях Гражданской войны с этой отечественной формой «каннибализма» не справиться. Однако, как показало время, феномен