Господа Чихачёвы - Кэтрин Пикеринг Антонова

Болотов, который писал за несколько десятков лет до того, так же как и Андрей, считал, что его служба отечеству заключается не в проведении масштабных сельскохозяйственных экспериментов, а в том, чтобы заботиться об образовании и распространять новые идеи[932]. Это объясняет, почему Андрей, который лично не обрабатывал землю и, следовательно, не нес ответственности за качество земледелия в своих имениях, мог быть столь активным участником кампаний за рациональное сельское хозяйство: он полагал, что его роль – распространение знаний о возможных путях развития русской деревни. В отличие от Болотова Андрей воздерживался от конкретных советов по земледелию или обработке полей или растениеводству (это не было его «департаментом»), но писал о том, что знал лучше всего: например, о роли хозяйки, важности образования и о том, как можно изучать русский сельский уезд, чтобы полученные знания стали фундаментом для дальнейших усовершенствований. Андрею, несомненно, было легче заниматься этим, поскольку он мог опираться на шаблоны таких публикаций (принадлежавших перу как реальных, так и вымышленных корреспондентов).

«Северная пчела» в 1835 году опубликовала объявление о новом «Детском журнале», призванном вовлечь в кампанию за рациональное земледелие следующее поколение: несомненно, это сообщение порадовало и вдохновило Андрея. Новоиспеченный издатель журнала А. Очкин писал, что тот будет посвящен всему, касающемуся «отечества»:

Андрей Чихачёв приложил руку к формированию этой модели и стал реальным воплощением идеального землевладельца, которого описывали в своих публикациях его предшественники-журналисты[934]. Поскольку мы знаем об обстоятельствах и частной жизни Андрея гораздо больше, чем о других провинциальных корреспондентах, можно в точности понять, как подлинный человек отличался от «типа», что наводит на размышления о некоторых дополнительных причинах краха, в конечном счете постигшего весь проект рационализации деревенской жизни. Прежде всего, причиной возникшего непонимания стало убеждение части писателей-горожан в том, что среди мелких и средних помещиков в целом господствует чувство бесполезности и бессмысленности. Хотя некоторые из них, вне всякого сомнения, действительно себя так ощущали и, судя по дошедшим до нас свидетельствам, представители богатейшей столичной знати – секуляризированные и западнические – были в немалой степени озабочены похожими мыслями и чувствами, Андрей Чихачёв видел мир совсем по-иному. Он упоминает годы, предшествовавшие освобождению дворян от обязательной службы в 1762 году, лишь как период, когда родовые имения его деда находились в постыдном небрежении. Эпоха же самого Андрея отличалась огромными и разнообразными преимуществами, что побуждало его энергично стремиться в будущее. В отличие от жившего задолго до него Болотова Андрей никогда не огорчался, если его проекты терпели неудачу: он шел от одного начинания к другому со все большим честолюбием и немалым успехом. Когда на его деревню обрушились внезапные перемены, виной тому стал тот самый внешний мир, которого он так страшился: отмена крепостного права сделала и помещиков, и крестьян уязвимыми и лишила их традиционных и привычных способов справляться с жизненными обстоятельствами.

Иными словами, в начале XIX века существовала реальная, признававшаяся Андреем потребность в технологическом реформировании российского сельского хозяйства, но писатели полагали, что необходим переход к западноевропейскому пути, а читатели, судя по написанному Андреем, желали улучшить нравственность и уровень образования работников-крестьян. Также остро стоял болезненный вопрос о роли дворянского «служилого сословия» после отмены обязательной службы. И если приобщенным к культуре городским критикам казалось, что управление поместьями является делом совершенно новым, то сами провинциальные помещики, такие как Андрей и его соседи, считали само собой разумеющимся, что корень проблем заключается не в управляющих имениями, а в нехватке у них финансовых и образовательных ресурсов, но подчас и в упрямстве или невежестве как самих крестьян, так и некоторых помещиков[935]. Андрей полагал, что эта проблема – как и буквально все остальные – может быть решена с помощью воспитания.

Проблема власти в провинции возникла задолго до 1762 года. Одной из причин освобождения дворянства от службы стало плохое состояние их деревень, которые могли теоретически приносить гораздо больше дохода как самим помещикам, так и государственной казне. Но если рассматривать проблему начиная с губерний и по направлению к столице, создается впечатление, что российское государство в XVIII веке сначала спровоцировало обнищание сельской местности, требуя от всех дворян пожизненной службы, а затем передумало и отправило этих людей (после того как несколько поколений прожили всю жизнь в столицах или за рубежом) обратно в деревню, чтобы они научили местных жителей, как правильно организовать работы, которые и так выполнялись веками. В конце XVIII века, в разгар переходного периода, Михайло Ломоносов, известнейший русский учёный-энциклопедист эпохи Просвещения, задумал газету, призванную решить ту же задачу, которой при следующем поколении занялась «Земледельческая газета»: узнать у жителей провинции, как можно естественным образом увеличить производство продуктов и улучшить качество жизни. В конце XVIII века этот проект потерпел неудачу. Поколением позже, когда центральная власть отчасти, а интеллектуалы полностью утратили интерес к этой проблеме, Андрей Чихачёв и подобные ему люди осуществили как раз то, что рисовал в своем воображении Ломоносов. Отличие заключалось в том, что поколение дворян, к которому принадлежал Андрей, было первым, которое возмужало, рассчитывая провести всю жизнь в провинции после достаточно краткосрочного пребывания на службе[936].