Кроссовки. Культурная биография спортивной обуви - Екатерина Кулиничева

«Однажды мне написал менеджер Saucony, когда они хотели перевыпустить какую-то модель, но у них ее не было в архивах. Их в мире было всего несколько штук. Сначала их хотели выкупить у меня, предлагали 400 или 600 долларов. Но я отказался. Я отправлял им фотографии, и благодаря мне эти кроссовки перевыпустили. Когда был релиз, то в коробке была наклеечка, что впервые эти кроссовки выпущены в таком-то году, а перевыпущены благодаря коллекционеру из России. Было приятно. У меня была часть истории, и я этим доволен. Знаю, что мой случай не первый такой, были такие с adidas и, кажется, с Pony» (Андрей Саблин).

Аналогичный опыт был и у российских коллекционеров adidas, хотя не во всех случаях российское происхождение первоисточника было озвучено при перевыпуске модели на рынок.

Локальные проекты, особенно в сфере кастомизации, сникер-арта и сникер-фотографии, становятся мостом, обеспечивающим знакомство глобального кроссовочного сообщества с российским. В частности, авторы проекта Blackp’art отмечают, что большинство их подписчиков в сети Instagram — не из России, из-за чего они даже загружают свои новые работы «с расчетом на западное время». Этот феномен, вероятно, можно объяснить большей насмотренностью зарубежных любителей кроссовок, их большим стажем знакомства с жанром сникер-арта.

По замечанию одного из коллекционеров, благодаря фотопроекту Sneakershot, чьи работы попадали на крупные международные нишевые ресурсы, за рубежом «узнали, что и в России есть хорошие пары». Вопрос о стереотипах в отношении страны действительно до сих пор стоит довольно остро.

В 2010 году в предисловии к первому номеру российского Sneaker Freaker основатель издания австралиец Вуди писал: «Если отбросить все известные штампы о России типа: Иван Драго, водка рекой, КГБ и коммунистическая угроза — то окажется, что на Западе не так уж много знают о вашей стране» (Sneaker Freaker 2010a). Там же Вуди признается, что он и многие его друзья «сомневались в успехе» и опасались, что такой журнал в России «будет мало кому интересен».

«За рубежом удивляются, когда слышат про коллекционеров из России, и, думаю, радуются. Хотя первое время, наверное, были в шоке, что в России коллекционируют кроссовки. Парни из Sneakershot молодцы, они сделали свое дело. Их уже знают на нормальном уровне и благодаря им понимают, что в России есть хорошие пары. Их фото попадают на зарубежные ресурсы, и там понимают, что в России тоже есть какая-то движуха. Потому что часто люди думают [o России] стереотипами, например, я видела это в Америке. А ты их развеиваешь» (Коллекционер Ф.).

Есть ли в отношениях более молодых и более старых кроссовочных сообществ иерархия? Нуждаются ли российские энтузиасты кроссовок в своеобразном признании со стороны старших кроссовочных культур вроде американской или британской? Этот вопрос также стоит оставить открытым. С одной стороны, попадание российских проектов на крупные международные медиаресурсы, как и в других креативных индустриях, например в моде, однозначно трактуется как признание. «С этим мы впервые попали на Hypebeast» — не раз встретившаяся мне в процессе наблюдений, например в сегменте уличной моды (streetwear), форма представлять проекты, подчеркивая таким образом их успех. Художница Дарья из проекта Blackp’art также признается, что ее мечта — «попасть на HypeBeast»: «Потому что нам сказали, что если попадаешь туда — это высшая ступень».

Константин Качанов на вопрос: «Насколько важно, когда ваши фотографии попадают на международные ресурсы?», ответил так: «Это важно, это классно, это своего рода признание. Что два пацана из России попадают на Hypebeast и на все сайты. Некоторые проекты мы отсылали всем, никто не запостил. Не знаю, не понравилось или не захотели. Но были съемки Nike, кастомы Maggi, которые публиковали. Самый первый раз был, еще когда не было собственно проекта Sneakershot, я снимал „сэмпл“ одиннадцатых или десятых „лебронов“. Их привезли в Россию, я попросил сфотографировать. Еще не на ногах, на старый фотик, с кривой обработкой. Но если ты успеваешь поймать момент, когда в сети еще нет ни одной фотографии или их было один-два полуофициальных не самых удачных имиджа, на которых тяжело было разглядеть собственно кроссовки… Если ты попадаешь в это окно, то ты будешь везде. Я куда-то отослал те фото, на одну или две общих почты, у меня тогда даже не было контактов редакторов сайтов. И я с утра просыпаюсь, а у меня в личке куча сообщений: „Костя, твои фото на Sneaker news!“ Это было очень круто!»

Как «важное» определил признание со стороны американских коллег и кастомайзер Maggi: «Это, наверно, самое важное. Именно признание коллег-кастомайзеров, а не просто ребят из кроссовочной культуры. „Мы думали, что тут они с медведями ходят все, а тут они кроссовки шьют, оказывается“. Стереотипы были, конечно, особенно у тех, у кого нет знакомых из России. Так же как у нас есть стереотипы об американцах. Воспринимаю ли я себя как посла культуры? От кроссовочной истории, наверно, да. Я ездил в какие-то страны в этом качестве. Сам себя послом назвать не могу, но по факту так и получается. Постараюсь не облажаться».

В то же время большинство российских коллекционеров, которым я задавала аналогичный вопрос, не называют признание со стороны зарубежных коллег среди значимых для себя вещей и, вопреки распространенному представлению о сути коллекционирования, не всегда определяют коммуникацию с ними через модус соревнования.

«Ты же для себя собираешь. В этом и смысл. Главное, чтобы каждая пара тебе нравилась. Это не похоже на собирание других марок, где важна общая цена коллекции. В adidas все не так. Ты можешь быть чуть ли не единственным владельцем пары во всем мире, но при этом она может стоить не дороже кроссовок в магазине. Вы первая заговорили о признании. Никого оно даже не волнует. Даже топовые коллекционеры, у которых уже есть несколько работ с adidas, общаются на равных, они одни из комьюнити» (Константин Силенко).

«Сложный момент [связанный с признанием]. На самом деле я и так знаю многих глобальных коллекционеров из Англии, из Европы, и они меня знают. Мне сложно назвать это каким-то соревнованием. По большому счету все люди занимаются одним и тем же. В Англии они могут называть себя сникер-экспертами. Сложно назвать это соревнованием всерьез. Больше все смотрят: „А что у тебя? А у меня вот это“. А, классно» (Владимир 2rude4u).

«Я общаюсь (с зарубежными коллекционерами). Что касается признания, я этого не понимаю. У нас еще Пушкин писал о заискивании перед иностранцами. Что это значит? Признание из серии: круто, чувак, ты живешь в дикой стране, но тоже собираешь, как мы? Правда, мы это делаем легко, а ты из-за этого можешь полмесяца не есть. Это глупость какая-то! У нас есть коллекционеры, чьи коллекции далеко не хуже европейских. Не надо забывать, что в период формирования этой субкультуры в Англии у них возможности для поиска и приобретения кроссовок были на несколько ступеней лучше, чем у нас. Признание? Очень странно звучит. Не знаю, кто должен признать меня или кого-либо еще. Еще скажите: благословить. Это не папа римский все-таки. Когда я начинал собирать кроссовки, то в принципе не думал, что кто-то занимается такой же ерундой, как я. Я словом „коллекция“ назвал это года через три-четыре после того, как начал покупать кроссовки. До знакомства с Димой Егоровым думал, что где-то в России, может быть, и есть такие люди, но их точно не много. Мне кажется, это надо делать для себя, а не для того, чтобы кто-то сказал, что ты крутой» (Максим Аске).