Юрий Гагарин. Один полет и вся жизнь. Полная биография первого космонавта планеты Земля - Антон Первушин

История советской космонавтики фальсифицирована.

К такому неутешительному выводу приходишь, когда начинаешь изучать ее глубже информационного слоя, содержащегося в сообщениях ТАСС или научно-популярных книгах. Разумеется, далеко не всё, что мы знаем о советских космических достижениях, – фальшивка. Наоборот, значительных достижений хватало, и многие из них до сих пор вызывают благоговение. Больше того, российская космонавтика, само существование которой автоматически делает нашу страну одной из сверхдержав, развивается благодаря колоссальному заделу, доставшемуся в наследство от СССР. Однако проблема в том, что реальные факты о становлении космонавтики разительно отличаются от интерпретаций, которые давала советская пропаганда и которые предлагает сегодня публицистика.

Можно ли всерьез обсуждать космическую проблематику и гордиться достижениями, если даже официальная историография изобилует фактическими ошибками, пропагандистскими уловками и пробелами, которые никто не спешит заполнить? Как получилось, что самый величественный научно-технический проект Советского Союза, изменивший ход цивилизации, остается малоизученным, провоцирующим волны нелепых слухов и дилетантских дискуссий?

Назову три причины, хотя их, конечно, больше.

Первая причина – стратегия засекречивания подробностей, связанных с военно-политической деятельностью. Космонавтика, как известно, является во многом продуктом холодной войны, то есть жесткого противостояния между СССР и США в геополитическом пространстве. Но если в США в конце 1950-х годов сумели частично оторвать ракетно-космическую отрасль от военно-промышленного комплекса, создав «гражданскую» структуру в виде НАСА, то в Советском Союзе «родительская» связь оставалась преобладающей до его развала в 1991 году. Поэтому любой (включая научные) запуск пилотируемого корабля или беспилотного аппарата на орбиту, сопровождался мощной дезинформационной кампанией, призванной скрыть реальные технические детали и отчасти цели запуска, что позднее неизбежно приводило к путанице в интерпретациях, прослеживаемой даже в мемуарах непосредственных участников событий. Хуже того, на важнейшие документы, в которых содержатся подробности подготовки и осуществления запусков, немедленно накладывался гриф «совершенно секретно», после чего они отправлялись в архивы, из которых извлечь что-либо проблематично и по сей день. В результате из истории выпали десятки, если не сотни, интереснейших проектов (например, советские лунная и марсианская программы), о которых мы узнаем по обрывкам информации, но которые, безусловно, формировали облик реальной космонавтики.

Вторая причина – политика замалчивания проблем и сбоев, ставшая традицией с середины 1930-х годов. Идеологическое здание сталинского СССР возводилось на превознесении достоинств «самого прогрессивного общественного строя» и порицании любых альтернатив, что накладывало известные ограничения на информацию, распространяемую от лица государства. Некоторое время идеологическая цензура обходила стороной научно-технические процессы. Всё изменилось после того, как 30 января 1934 года погиб экипаж стратостата «Осоавиахим-1», рекордный полет которого был устроен в честь XVII съезда ВКП(б), и предвкушаемый триумф обернулся жуткой трагедией, на которую откликнулась «буржуазная» пресса. В итоге на правительственном уровне было приказано запретить публикацию каких-либо данных о полетах в стратосферу без специального разрешения, и этот норматив распространили впоследствии на авиацию и космонавтику. В итоге официальная хроника превратилась в сплошную череду великих достижений и блистательных побед, хотя, конечно, любому взрослому человеку понятно, что побед без проблем не бывает. Последствия такой политики в общем-то предсказуемы: с одной стороны, за счет пустой декларативности девальвировался подлинный подвиг работников ракетно-космической отрасли, включая космонавтов, с другой – западные средства массовой информации в опоре на слухи, утечки и крупицы разведывательных данных выстраивали совершенно мифологическую картину, которая по сей день оказывает значительное влияние на восприятие советской космической экспансии в мировом сообществе и исследовательской среде. Тут достаточно вспомнить душераздирающие байки о тайных жертвах советской космонавтики, на которые, бывает, ссылаются и вполне авторитетные ученые.

Третья причина – «клановая» борьба внутри самой ракетно-космической отрасли, когда руководители предприятий и бюро с целью принизить достижения «конкурирующих фирм» вмешивались в процесс сохранения наследия. Хрестоматийным примером стало уничтожение архива лунной ракеты «Н-1», работу над которой, конечно, нельзя назвать особенно успешной, но изучение которой раскрыло бы многие интересные страницы недавней истории. Есть и более неприглядные факты, когда заслуги одних специалистов приписывались другим. Впрочем, подобным мифотворчеством злоупотребляло и высшее советское руководство – чего стесняться-то? Как известно, у победы множество отцов, а поражение – всегда сирота. Однако и здесь негативный эффект вполне очевиден: принадлежность к тому или иному «клану» накладывает отпечаток на отношение к истории, поэтому попытки докопаться до истины зачастую встречают яростное сопротивление. Ситуацию исправил бы институт независимой экспертизы, но кому выгоден такой институт и кто будет с ним работать, если даже небольшие группы энтузиастов не могут договориться друг с другом?

Как видите, мотивов для тотальной фальсификации более чем достаточно. И она, увы, пронизывает любой эпизод, что делает историю советской космонавтики зависимой от публицистических толкований: в произвольный момент подвиг можно назвать преступлением, достижение – провалом, значительное событие – ничтожным действом. Не обошлась без фальсификаций и биография Юрия Алексеевича Гагарина.

Его имя знакомо нам с детства, а его звучная фамилия стала нарицательной, обозначением человека, который первым сумел вырваться за границы освоенного мира, преодолеть законы природы, сделать сказку реальностью. Мы привыкли гордиться тем, что Гагарин – наш соотечественник, что наши родители были его современниками. Однако я возьмусь утверждать, что при всём этом именно биография первого космонавта планеты остается наиболее искаженной в части фактов и интерпретаций. Можно даже сказать, что она остается наиболее наглядным примером искажения исторической правды в угоду политической конъюнктуре, а самое печальное, что в этом процессе пришлось принять участие и самому Юрию Алексеевичу.

Существует четкая граница между двумя массовыми интерпретациями биографии Гагарина: советской и постсоветской. Хронологически она проходит по апрелю 1991 года, то есть по тридцатилетнему юбилею его триумфального полета. Советская интерпретация создавалась в условиях жесточайшей цензуры, когда первому космонавту, не говоря уже о других причастных, не дозволялось публично высказываться о конструкции его корабля или, например, о его сослуживцах, готовящихся к новым рейсам на орбиту. Со временем сокрытые детали становились известны, причем они входили в заметное противоречие с тем, что было сказано ранее, но однажды выстроенный образ и не думали менять. В 1992 году на смену диктатуре идеологии пришла диктатура рынка, и хотя появилось множество рассекреченных документов, журналисты и авторы исторической прозы в основном отдавали предпочтение «сенсационным подробностям», а не тем фактам биографии космонавта, которые открывали для нас настоящего профессионала в его развитии.