Пепел Вавилона - Джеймс Кори

– Хорошо, – сказал Филип.

Марко с экрана заглянул ему в глаза. Его лицо смягчилось. В нем виделось какое-то чувственное удовольствие, почти неотличимое от любви.

– Славное будет дело, – сказал отец. – Запомнится навсегда.

И, как актер после финальной реплики, отключил связь.

Филип оторвал взгляд от терминала – как очнулся. Только что он был не здесь и не с теми. И вот он опять на том же месте, в коридоре. Если повернуть назад – вернется в тот же клуб. Казалось необъяснимо странным, что отцов славный план битвы и общий коридор Каллисто сосуществуют в одной вселенной. Может быть, потому, что на самом деле они существовали в разных.

До порта было недалеко. Дойти до станции трубы, и через пять минут будет там, да и пешком меньше получаса. Филип сунул терминал в карман, и аппаратик звякнул о пистолет – еле слышное бряканье повторялось при каждом шаге.

Переход от жилой части к докам сказывался в тысяче мелких примет. Здесь не было девчонок-подростков, на пересечении коридоров чаще попадались люди в спортивных костюмах и с инструментальными портупеями. Иначе пах воздух. Может, фильтры использовались те же самые, но в доках всегда стоял запах сварки, синтетической смазки и холода. В запасе осталось еще двадцать минут.

Развилка к гражданскому и военному портам составляла большую букву У. Кто-то додумался отметись слияние коридоров статуей в виде абстрактного Минотавра, блестевшего полированным металлом. Прямо над головой диковатого шедевра висел список причалов и стоящих на них кораблей. На военной стороне значилось семь из Свободного флота, захваченный вместе со станцией земной транспорт и три пустых места. Филип пропустил пару вздохов, любуясь надписью «Пелла», как скульптурой малоприятного человекобыка. На гражданской стороне насчитывалось около дюжины кораблей. Старатели, шахтеры, транспортники. Корабль, доставивший срочную медицинскую помощь. Филип решил, что, если бы не война, кораблей было бы больше.

Экран напротив показывал курсы обмена на пять или шесть десятков валют – корпоративных, правительственных, кооперативных, местных. Под этим экраном прошмыгнула мелкая серая крыса, втиснулась в нору, которой Филип в тени и не разглядел. Звякнул его ручной терминал – он не стал отвечать. Он уже в доке.

У самого поворота к гражданскому порту располагалась маленькая комната ожидания с шестью рядами неудобных керамических кресел лицом друг к другу и ярким оранжевым утилизатором в конце каждого ряда. Старик в жилете из кожзама тупо таращился на Филипа, видя и не видя его. К одной стене крепились грязноватые киоски. Продажа лапши, общественный терминал, два офиса профсоюзов, агент по трудоустройству и подбору жилья. Филип разглядывал их так же рассеянно, как до того – списки причалов.

Ручной терминал снова зазвонил. Он взял аппарат, не глядя, переключил на «без ответа» и достал пистолет. В пустом взгляде старика что-то мелькнуло. Он проводил глазами Филипа, прошагавшего ряд кресел, чтобы отправить в утилизатор сперва пистолет, а за ним и ручной терминал. Филип кивнул старику, и тот после долгой паузы ответил кивком.

Киоск агента по трудоустройству был старым, край прилавка протерт миллионами усталых локтей. На пуленепробиваемом стекле остались маленькие, как звезды, ямки. От киоска слабо пахло мочой. Филип подошел к нему и оперся локтями на прилавок.

– Мне нужна работа.

Седая женщина бросила на него короткий взгляд.

– Что вы умеете?

– Поддержка жизнеобеспечения. Механика.

– То и другое или либо-либо?

– Все равно. Мне просто нужна работа.

Прилавок осветился. На нем возникла виртуальная клавиатура и анкета. У Филипа упало сердце.

– Вставьте идентификационную карту, – попросила женщина.

– У меня ее нет.

Теперь ее взгляд задержался на нем дольше.

– Удостоверение союза.

– Не состою в союзе.

– Ни карты, ни удостоверения. Плохо дело, малыш.

У него еще было время. Если бегом, он успеет на «Пеллу» до ухода. Отец бы его подождал. Они погонят к Медине. Отстоят Пояс для астеров, и это будет славная победа. Сердце забилось, но Филип ухватился за край прилавка, сжал, словно боялся, что его оторвут.

– Прошу вас. Мне нужна работа.

– У меня чистая контора, малыш.

– Пожалуйста.

Она не поднимала глаз. Не шевелилась. Правый уголок рта у нее дергался, словно жил своей жизнью. Прилавок моргнул, на нем появился бланк покороче. «ПРЕНОМ. НОМ ДЕ ФАМИЛИЕ. РЕЗИДЕНС. ВОЗРАСТ. КООРДОННЕС»[21].

– Посмотрю, что можно сделать, – сказала женщина, не глядя на него.

Филип ткнул пальцем в «Коордоннес».

– У меня нет ручного терминала.

– Можете зайти завтра, – сказала она так, будто это было самым обычным делом.

ПРЕНОМ: ФИЛИП.

НОМ ДЕ ФАМИЛИЕ…

– Ты здоров, малыш?

Она смотрела пристально. Филип кивнул.

НОМ ДЕ ФАМИЛИЕ: НАГАТА.

Солнце светило достаточно ярко, чтобы пробиться сквозь рыжую, как мандарин, дымку здешних полуденных сумерек. Его место на небе отмечала светлая заплата. Сатурн висел где-то за атмосферой Титана, там же, где обломки сотни с лишним кораблей. Мичо вспомнила, как в разгар боя увидела Сатурн на экране. Так близко, что, казалось, можно разглядеть структуру колец. Она это помнила, но сомневалась, было ли. В воспоминаниях о схватке попадались провалы.

Курорт потрясал воображение. Купол на пятьдесят метров над уровнем земли, завитки титана и бронированного стекла, ниспадающие плети плюща, как в висячих садах. Террасы и задуманы были так, чтобы создать захватывающий вид с пустого мутного неба. Тут и там вспархивали щеглы – промельки света, искусственные и чужие в искусственной среде спутника – совсем как она. Как все они. Мичо, не вставая с места, видела бассейны и травянистые дворики, огороженные стенками под кирпич. Рядом с шикарными мини-барами блестели фольгой аварийные укрытия. Раненые спали в шезлонгах и полотняных креслах, потому что в госпитале не хватало коек.

Купол курорта выстроили несколько десятилетий назад для богатых землян и марсиан. Здесь финансовые и промышленные воротилы могли отдохнуть, не отрываясь от дел: создания поселений на лунах Сатурна и доставки льда с колец. Туристская экзотика позволяла отдохнувшему здесь объявить, что изведал жизнь на внешних планетах, на деле и не нюхнув ее.

С тех пор курорт процветал, и не только за счет внутряков. Астерам он позволял испытать недоступную для них земную жизнь. Открытый воздух, настоящая, подвижная атмосфера, которой можно не только дышать, но и любоваться. Привозные, с Земли и Марса, продукты и напитки. И потому курорт стал чем-то вроде золотой середины – приютом для землян на внешних планетах, маленькой Землей для астеров. Па подумала, что земляне, возможно, замечали в нем отличий от Земли не меньше, чем она – отличий от Пояса. Может быть, землян и астеров здесь объединяло чувство поддельности.