Больная любовь. Как остановить домашнее насилие и освободиться от власти абьюзера - Джесс Хилл

Полицейские в Бруме поначалу сказали Теду и Тамике, что Чарли нашли и везут на «Скорой» в Каррату. А потом подошли еще двое офицеров и сообщили: «Малыш скончался». Тут Тамика, по словам Теда, совсем обезумела, выбежала на улицу, стала кататься по земле…

По прошествии пяти лет Тамике все еще очень трудно вспоминать тот страшный момент. «Я выбежала рыдая и вопя. Мне не хотелось никого видеть. Потом я добрела до церкви, сидела там и плакала». Мать Тамики, собиравшаяся прилететь в Брум к дочери из другого города, поменяла билет и отправилась в Каррату, когда узнала, что Чарли нашли именно там. Но в городской больнице ей не позволили увидеть тело внука. Может, это и к лучшему, таким образом пожилую женщину уберегли от ужасного зрелища. У мальчика обнаружили ожоги, ссадины, внутреннее кровотечение, у него были сломаны рука и нога. На половых органах также нашли многочисленные повреждения.

На поминки, состоявшиеся через несколько дней, собрались родственники со всей Австралии. Тед держал в объятиях плачущую дочь, когда все стояли перед собором Пресвятой Богородицы, царицы мира. Во время поминальной службы Тамика прочла стихотворение, посвященное погибшему сыну. Оно называлось «Мое дитя»:

* * *

В 2014 году Белла признали виновным в изнасиловании и убийстве десятимесячного Чарли Муллали. «Примерно раз в десять лет общество испытывает подобные потрясения, связанные с такими вот жестокими преступлениями», – заявил судья Джон Маккечни во время публичных слушаний. Люди в зале плакали. Преступника приговорили к пожизненному заключению. Через девять месяцев, в сентябре 2015-го, Белл покончил жизнь самоубийством в тюрьме Казуарина. Тамика, узнав о его смерти, вздохнула с облегчением. Но не прошло и месяца после этих событий, как их с отцом снова вызывали в суд. Полиция Брума обвинила Тамику в оскорблении офицеров при исполнении, а Теда в том, что он мешал действиям правоохранителей в ночь похищения мальчика. Несмотря на то что ребенок был мертв, стражи порядка не отказались от своих претензий, а дали делу ход. Судья Стивен Шаратт признал отца и дочь виновными и подчеркнул, что Тамика безусловно была вменяема, потому что во время перепалки с полицией выражала озабоченность тем, что ребенок увидит ее в крови и избитую. Тед прямо признал в суде, что пытался помешать аресту дочери. Судья оценил его честность и прямоту, ответив, что свидетели редко бывают столь откровенны. В результате Теду был присужден штраф в 300 долларов. Тамике назначили условный срок заключения в 12 месяцев. Шаратт подчеркнул: «Если суд хоть когда-то все же должен проявлять снисхождение, то именно в этом случае». Выйдя с заседания, Тамика обратилась к собравшейся прессе. Она спросила, почему полиция так последовательно преследует ее и при этом совершенно не проявила интереса к розыску ее ребенка. «Они вообще не искали Чарли. Нужно призвать их к ответу за это, – сказала женщина журналистам. – Если бы они вовремя взялись за дело, он мог остаться жив. Все это неправильно и несправедливо, но таков закон, и так все это работает».

В апреле 2016 года отдел внутренних расследований Западной Австралии изучил отклик полиции города Брума на заявление о похищение Чарли Муллали. Был выявлен ряд ошибок, совершенных правоохранителями в ту ночь. Комиссия признала, что из-за этого предпринятые меры были запоздалыми и неэффективными. При этом всю вину за исход дела целиком и полностью возложили на преступника. «Неизвестно, смогло бы более оперативное реагирование спасти жизнь Чарли, – написано в отчете расследователей. – Однако важно подчеркнуть, что в том, что произошло с ребенком, виновен исключительно Белл». [23]

Семья Муллали в ответ на это сделала заявление: «Офицеры – фигуранты расследования слишком часто отвечали на вопросы “не помню” или “записи не велись”. Очень удобно не помнить некоторые ключевые моменты или впускать детали, которые необходимо было строго фиксировать. Тед сообщал полиции, что ребенок в опасности, но, как показывает отчет комиссии по расследованию коррупции и криминала, его заявления не были приняты всерьез, поэтому мы потеряли нашего дорого малыша. Но главный вопрос вот в чем: учла ли полиция свои промахи, изменилось ли что-нибудь? Что будет, если еще какой-то дедушка, принадлежащий к коренной народности, придет в отделение и расскажет о том, что его внук пропал. Неужели точно так же в течение долгих часов никто так и не среагирует?» [24]

Юрист семьи Муллали Джордж Ньюхаус, представитель правозащитной организации National Justice Project, критически отнесся к выводам комиссии. «Меня поражает, что за столько лет, прошедших с момента смерти Чарли, никто не усомнился в обоснованности действий полицейских в тот момент, когда младенец был жив и находился у них под боком, – сказал адвокат изданию The Sydney Morning Herald. – Кажется достаточно очевидным, что полиция должна была обеспечить безопасность мальчика сразу, как только прибыла на место избиения Тамики. Но, как выясняется, комиссия по противодействию коррупции и криминалу в Западной Австралии не обратила никакого внимания на это критически важное обстоятельство». [25]

Тед продолжает говорить на болезненную для него тему лишь потому, что не оставляет попыток добиться справедливости. «Я изначально чувствовал, что эта история кончится плохо. Мне не хочется обо всем этом вспоминать, но приходится. Я мечтаю, чтобы правосудие восторжествовало. Мы не желаем, чтобы еще кому-то пришлось пройти те же испытания».

* * *

230 лет аборигенки и их дети страдают от мужской жестокости. Сначала их притесняли колонизаторы – за темный цвет кожи, за свободолюбие, за сексуальную раскрепощенность. Затем их начали унижать их же соплеменники, сами прошедшие унизительную эксплуатацию. Аборигенов лишили мужественности, поработили, сделали бесправными и беспомощными. Они не могли оказать сопротивление, когда у них отбирали женщин и детей и подвергали насилию.

Десять поколений женщин из коренных племен должны были терпеть весь этот гнет, не имея права жаловаться. Мужчины, угнетавшие их, имели одно общее свойство – им невыносимо было видеть свободную аборигенку, они считали, что просто обязаны контролировать каждый ее шаг. Сегодня коренные австралийки и их дети – наиболее уязвимая часть нашего общества, страдающая от сильного пола. Несмотря на то что многие десятилетия идет борьба за права «первой нации», очень немногие знают истинную историю колонизации нашего континента[167]. Тот, кто хочет что-то узнать, вынужден добывать отрывочные сведения из разных источников – из книг, интервью, воспоминаний участников событий. Из этих фрагментов редко можно почерпнуть информацию о том, как белые люди надругались над аборигенками – женщинами и девочками. Нередко такое происходит и сейчас. Профессор Джуди Аткинсон, прекрасно разбирающаяся в истории насилия над аборигенами, пишет: «Австралийцы никогда не признавали факты такого сексуального насилия. Многие предпочитают не вспоминать также и том, как чернокожих женщин и детей сотнями просто отстреливали или убивали отравленной мукой. До сих пор тема ужасающего сексуального порабощения девочек из местных племен белыми мужчинами остается табуированной». [26] С момента написания этих строк прошло тридцать лет, но табу все еще действует[168].