Пограничник - Сергей Кусков

— Заманчивое предложение, — усмехнулся я. — Я не трогаю вас, вы меня. Всё верно?

Лаконичный кивок.

— Как же будем решать наш спор? Это ведь не конец войны.

— Может, вернёмся к вопросу осенью? — В голосе гостя появились хитрые нотки. — Его величеству не нужны такие войны между своими вассалами, он поможет разрешить данный конфликт без потери лица? Я слышал, ты основал оружейно-кузнечную гильдию, тебе потребуется много железа — Феррейрос готов переориентировать добычу на тебя, по хорошей цене. Я не они, я понимаю ценность мира с соседями.

— Я подумаю насчёт твоего предложения по железу, — теперь задумчиво кивнул я. — Хорошо. Подтверждаю. Мир. Мои орлы не будут хулиганить и бомбить идущие в город транспорты с едой, вы также остерегаетесь трогать мои владения. До осени, сеньор.

— До осени, сеньор граф, — низко поклонился «скользкий» и вышел.

Переворот в бурге. М-да. Ах, ну конечно! Я же выбил цвет городского войска! Самых богатых горожан, являвшихся самой грозной силой, которую все боялись. Бургомистр с вчерашней казнью потерял свою главную опору, и плебс тут же его сковырнул. Благо отмаз шикарный — из-за них (магистрата), из-за их непродуманных решений, погибло две с половиной сотни лучших горожан. То есть богатые рода не почесались защитить старого бургомистра, а плебс его ненавидел за голод, и главное, за то, что именно эти люди в магистрате начали авантюру, закончившуюся всеми текущими трагическими событиями. Ох, и лис этот «скользкий»! Какую операцию провернул… Моими руками. Ну да ладно, профи — он и в Феррейросе профи, уважаю и готов учиться, а не стенать и ненавидеть. Будет мне наглядным уроком.

Почему согласился на мир? Потому, что худой мир лучше доброй ссоры. Сейчас горожане будут активно зализывать раны, благо теперь есть на что — на конфискованное у «неправых» горожан, семьи которых завтра начнут активно «раскулачивать» на предмет припрятанного. Я на границе буду спокоен за Рохаса, Ворона и Мериду, и по крайней мере до осени, а то и до зимы отсюда удара не последует. А мне есть куда войска отрядить, Авиллу и баронов-предателей никто с шахматной доски не убирал.

В общем, между нами мир, все об этом знают, но нигде это не записано, а значит, мои бароны не ропщут, что их «кинули» на хабар. Смирились, что за своими деньгами придётся возвращаться позже — есть логика обстоятельств, и она выше логики хотелок, а пауза и впрямь сейчас нужна.

— Что теперь? — спросила Ингрид. Мы стояли на возвышенности и смотрели, как собирается и неспешно двигается на запад, вдоль прокопанной неким Игнасио с Белой Горы траншеи, наше войско. Три сотни таки решил оставить — не доверяю я этому городу и тем более слову «скользкого», виа надо охранять. Номинально «три сотни», конечно. У Рохаса в строю шестьдесят восемь человек, это включая раненых легко, кто скоро встанет в строй, у Ворона семьдесят два, у Мериды — аж восемьдесят один, ну и раненых кучу оставили, кого нельзя транспортировать. Они передислоцировались за забор, в посёлок виа, и правильно. С Дионисием язык найти должны, управляющий понимает расклады и не будет качать права. Он тут вообще самый козырный персонаж, ни с какой стороны непотопляемый.

— Всё по плану, — усмехнулся я. — Вы — на войну. Неспешно, экономя силы, двигаетесь к Ории, где или встретимся, или пришлю гонцов. Я — вначале в Пуэбло заскочу, есть неотложные дела, и сразу в новый порт — закладывать. К первому дню месяца Августа уже не успел, заложим как приеду. Народ там собрался, ждёт. Посланник от короля должен прибыть. Зря что ли собирались? Затем к вам. Если бои начнутся до этого — слушаетесь Доминика, я ему доверяю, двигаетесь в сторону Атараиско.

Войска ехали, навьючив на лошадей грузы. Тюки, мешки с зерном, палатки, оружие, доспехи. Лошадей было много, очень много! И это часть я продал Альваресу на нужды виа. Во-первых, наших сотня полегла, освободились лошадки. Во-вторых, трофейные все нам достались. Хоть в коняшках пока недостатка нет.

— Я боюсь, Ричи, — призналась она. — Это — люди. Опасные противники, но знакомые. Такие же, как мы. А там — степняки. Они… Другие.

— А я склонен с тобой не согласиться, — усмехнулся я. — Степняки — проще. Это всего лишь чудовища, другого вида, думающие и действующие чуть иначе, но предельно понятные и логичные. Свирепые, сильные, но предсказуемые. Они — враги. Враги всегда! Они не ударят в спину потому, что ты сам никогда к ним спиной не повернешься. Ты всегда знаешь, что от них ждать — метательный гарпун и закалённый клинок в брюхо, или палицей по кумполу. А вот люди — те ещё твари! Куда опаснее милых и понятных чудовищ, врагов рода человеческого. Я боюсь врагов, которые сзади, за спиной. Гораздо сильнее боюсь, чем любых чудовищ!

— Ты так говоришь… — Она поёжилась. — Так непривычно. Нас всех с детства учат, что степняки — самое-самое зло, что только существует. Страшнее никого нет.

— Это опыт оттуда, — констатировала вдруг она, от удивления распахнув глаза. — Расскажи, Ричи. Или Рома? — Задорный взгляд любительницы секретов.

— Для тебя — Ричи, — принял я решение. Да, тайны рассказал. Но я в принципе из них сокровенного не делал, просто имя говорил всего нескольким людям. — Понимаешь, там я жил в стране, которая не проиграла ни одной войны. Битвы — проигрывала, и не раз. Но так, чтобы войны… — Покачал головой. — Бывали серии войн. Это как серии битв составляют войну, а там серии из войн, растянутые на столетия. И всегда эта страна выходила победителем серий, пусть даже проиграв отдельную войну.

— Прям таки всегда? — Ирония. Недоверие.

— Да. — Помолчал, глядя вдаль, на мощные противоядерные бастионы Феррейроса. Созданные для защиты от оружия, которого в этом мире массово пока нет, но которое обязательно скоро появится. — Да, Ингрид, всегда. На поле боя. Но при этом страна терпела страшные поражения, и причина их всегда была одна. Предательство. Огромное внутреннее предательство тех, кто принимает решения. Потому, что элита этой страны всегда с завистью смотрела на другие страны, более богатые, мечтая жить также хорошо, как элита в них. Не понимая, что те страны и те элиты, чтобы жить хорошо, заботились о своём благосостоянии, стране и подданном народе. А эти народ предпочитали грабить.

— Сами? Свой? — ещё большее неверие, хотя тут как раз масть, все элиты, и местные тоже, грабят свои народы. А кого им ещё грабить?

— Ага. Ну, и климат суровее, нельзя было им также богато жить, как тем, — оговорился я — для истины. — Но если тебе хочется, а не получается, значит что? Значит страна плохая, что не может им таких же условий обеспечить. А значит надо её предать, чтобы сапог врага раздавил её, и враг поставил тебя управлять этой страной на правах назначаемого пропретора. Ты станешь богаче, станешь входить в салоны, куда ходят ОНИ… Станешь равным ИМ…

— Так не бывает, — покачала Ингрид головой. — Никто не любит предателей. Ты нарушил клятву одному сюзерену — нарушишь и другому. Как только посчитаешь, что и он не удовлетворяет твои интересы и полученное богатство.

Тут феодализм, немного свои понятия, но даже в местном мире, без всех нюансов и глубинных заморочек нашего, юная баронесса сечёт, что к чему. А наши, дети информационного века… Тьфу!