Эльфийская сага. Изгнанник - Юлия Марлин

Снежный зверь сверкнул зеленым огнем кошачьих глаз и исчез.

Мигало красноватое пламя костра, хлестал разошедшийся дождь, с шумом ревел в пещерах ветер. Эллион, не выдержав молчания, подхватил лук и колчан и встал. Высокая тень пала над костром.

— Пойду в дозор первым. Кто идет после меня, решайте сами.

— Я и брат идем за тобой, — подал голос Левеандил.

— Потом я, — тихо и печально сказал Хегельдер.

Мьямер кивнул — я следующий.

— Заступлю в предрассветный час, — Габриэл не сводил глаз с горной темноты, поглотившей юркого, как лунный отблеск барса.

Третий раз он брал на себя самое опасное и непредсказуемое время вахты, ибо любой знакомый с воинским ремеслом знал: если враг решит напасть, то пойдет в атаку непременно в самый тихий и темный час — перед рассветом.

— Будет так, — на правах старшего однорукий Хегельдер кивнул.

После полудня эльфы спустились по западному склону Вал-Геар, обогнули скалистый гребень, лежащий с севера на юг оскалом драконовой пасти, и вышли в отлогую безымянную долину в одуванчиках. За спиной почти отвесно вздымался хребет Драконовых гор. Слева грохотала Этлена. Небо темнело тучами, сыпля снежным дождем. С востока несло холодом и едковатой гнилью.

Поставив повозки под навесом каменных стен, Мьямер и братья подсунули коням овес и зеленые яблоки. Эллион и Хегельдер заняли боевые позиции. Стрелы упали на тетиву, готовые сорваться в случае неожиданной явки неприятеля.

Габриэл непринужденно-изящным прыжком заскочил на вершину острого валуна, обросшего мхом с северной стороны, и пригляделся. По ту сторону реки лежала бесконечная даль унылой равнины, за ней блестели блюдца озер, а у самого горизонта бурлили клочья тумана гиблых болот Эхер Тали. Оттуда и тянуло резким удушливым смрадом, заполонившим котловину зеленоватым маревом.

Темный эльф, удерживая равновесие на одной ноге, легко развернулся на носке и пригляделся на запад. Ветер всколыхнул полы светлого плаща, открыв черное полукафтанье, перевязанное широким серебристым поясом, темные узкие брюки и высокие эльфийские сапоги.

Зоркие серо-голубые глаза в тон безрадостного неба потекли холмистыми лугами, посыпанными островками снега и лужами грязи. Ниже по склону, по подножиям гор лепились домики с металлическими крышами и дымоходами, узкие улочки были запружены горожанами в пестрых одеждах, над городом плыл желтовато-белый дым. То был Аяс-Ирит — Предгорный город.

— Сколько? — Спросил Эллион.

— Не меньше сотни, — прыгая с валуна, сказал Габриэл. — Может полторы сотни миль.

— К вечеру мы должны въехать в Предгорный город, — решительно заявил лучник. — Спать четвертую ночь под снегом и дождем не буду.

— Поторопимся, — Хегельдер вскочил на облучку, подхватывая поводья правой рукой. Левеандил и Рамендил проворно сели рядом, он тронулся — несмотря на отсутствие левой кисти правил бывший королевский советник блестяще. Габриэл и Эллион умостились возле Мьямера. Повозки загремели по каменистой тропе.

* * *

Аяс-Ирит алел в свете красных фонарей. Узкие кривые улицы, облитые бардовым заревом, были подобны темному дурно пахнущему лабиринту. Только сноровка Хегельдера, побывавшего в городе не единожды, не давала эльфам свернуть в «опасный переулок», где бок о бок теснились бордели, игорные дома, кабаки, пропитанные ароматами выпивки, платной любви, азарта и разбоя.

— Нам сюда, — позвал эбертрейлец.

Он шел первым, отыскивая дорогу меж путаных затемненных улочек. Они минули низкие домики, и подошли к глубокой канаве. По ее дну струилась зловонная вода, отливавшая расплавленной медью. В десяти ярдах к западу пошатывался хлипкий мост. Низенький орк вел под уздцы пони и, обшитые проржавевшим железом доски стонали, как рабы под гнетом палачей.

Минув мост, эльфы свернули на север. Над низкими крышами чернел добротный дом старосты, в верхних окнах мерцали огоньки; верхушка острой крыши горела в закатных лучах. Из окон доносились крики и свист плетей — староста проучал одного из своих многочисленных рабов.

Хегельдер кивком головы позвал в переулок. Когда глухие стены оборвались, путники с двумя повозками вывернули к торговой площади. Несмотря на вечер, многие лавки еще работали, и пестрая толпа блуждала по узким рядам в океане шума и гомона тысяч голосов.

Габриэл глядел из-под опущенных ресниц, стараясь не привлекать внимание к своим светло-голубым глазам. Он легко запоминал сплетения улиц и переулков, не упускал из вида кабаки и таверны, и все потому, что в одной из них его должен был ждать «важный господин». С ним он встретится сразу после заката.

Слева, за торговыми рядами, вздымались крошившиеся зубчатые стены, в красках бардовой полумглы чернели отвесные силуэты высоких башен, справа тянулись вереницы скученных домов с косыми крышами. В проломах и щелях серебрились голубые вершины гор и долин, исчерканных нитями троп и северных рек. С севера блеклый мрак разрывали алеющие пики Драконовых гор. Где-то за ними бушевал Ледяной океан Ориян, в сердце которого лежали Ледяные острова — края варваров-северян. С юга и востока город зажимал Харисумма — государство зеленых гоблинов. Вообще, Аяс-Ирит принадлежал Правящему Дому харисуммского вождя и основное население городка составляли зеленые гоблины.

Аяс-Ирит был торговым островком севера. Чем-то Предгорный город смахивал на Сторм — перевалочный пункт кочевников с юга и востока. Но если в Сторме за порядком следила королевская стража и Наместник, чтя закон превыше пейса, то среди затерянных теней севера в почете слыла исключительно власть золотого тельца. Кто сильнее и богаче — тот, по мнению, аяс-иритцев и прав.

Габриэл поморщился, когда торговец ближайшей лавки, завешанной свиными окороками и рассеченными тушами овец и коров, заорал:

— Чего вам, господа? Помочь? Подсказать?

Окинув невозмутимым взором мясные лохмотья, темный эльф крепче сжал повод коня и отвернулся. Идущие рядом с горделивым достоинством Мьямер и Эллион перебросились парой презрительных смешков в сторону торговца-низкого тролля.

Сбоку мелькали лавки, заставленные чашами из феррского фарфора и изысканной посудой из льдарийского хрусталя; кузнецы предлагали мечи и клинки самой разной работы: от широких орочьих и ирчьих до искусных эльфийских и тяжелых гномьих; кожевники хвастали сыромятными ремнями и дубленой кожей; земледельцы — зерном и овощами; виноделы — винами и наливками; пасечники — медом, воском и прополисом.

Торговые ряды уперлись в овальный колодец, вокруг которого с крынками, ведрами, бочками толпился народ. Железный ворот отблескивал багряными искрами в зареве ближайшего фонаря. Скрипела цепь — наполненное ведро медленно поднималось из желоба. От колодца разбегались две улицы: на запад и восток. По западной, блистая панцирями и рогатыми шлемами, ехали три ряда всадников, ведомые бородатым воином в соболиных мехах. Его угрюмое бледно-серое лицо рассекал глубокий шрам от брови до уголка левой губы. Топор был приторочен к седлу. На щите главы конников красовался драккар с полной парусностью на белой волне. Габриэл насторожился, такой герб носили наемники с севера — варвары Ледяных островов. Люди. Темные эльфы не делили со смертными границ, не вступали в союзы и не вели кровопролитных войн — их королевства разделяли тысячи миль и тысячи лет.