Гармония преображения - ПАВЕЛ Григорьевич Деркульский

только всё происходящее с лицами принимать как обыденность, данность, ну, и ещё стараться по возможности о текущих видимых странностях думать, глядишь, ну хоть что-то толковое в голову при подобном занятие забредёт.

Пока единственное, на что внимание обратилось, попытка подать какие-то плазменные вихри как альтернативу генетико-молекулярным цепочкам просто не могла остаться совсем не замеченной. В сказанном и показанном всё было столь оригинально обставлено, что, если бы можно было, одновременно впору было бы ожидать и заявления, что такая схема, плазменная, для организации формирования-существования жизни уж точно получше. Да только с подобного рода заявлением на экран телевизора сейчас уж точно никак не заявишься, мягко говоря, не поймут. А в остальном всё как раз в стиле проталкивания идеи более выгодного существования в таком, лишённом чувств образе. Только беда такого образа как была, и остаётся — нет у подобного чувств, и стимула в жизни активно куда-то к чему-то стремиться тоже, сколько не ищи, не найти. Нет у подобного активного, зовущего к чему-то начала, и сколько бы не был хоть в чём-то своём совершенен, дальше того, что уже совершилось и может в процессе существования использоваться как пример, сколько не старайся, и на пол шага не отойти. Ну, и насколько такое, говоря мягко о таком, истинно, теперь чуть ли не каждый день убеждаюсь — такая сверхмогущественная схема вертится вокруг, стремится вызвать раздражение или некие иные нежелательные действия и эмоции, но, вследствие того, что собственного прогресса нет как нет, всё, что должно такое нежелательно-расстраивающее воздействие оказать, повлиять, от случая к случаю повторяется с параноидальным и глупейшим однообразием. И ничего нового, вообще ничего!

Очередной повод порадоваться тому, что к всякому такому в определённой мере готов. Обычному человеку здесь было бы из-за чего полностью потерять понимание, что, почему, из-за чего, и что наиболее благоразумно после всего приключившегося ожидать. Уж и не знаю, из-за чего всем фиксирующимся сторонним участникам вдруг оказалось столь важно, чтобы по ходу дела сделал или не смог сделать эту прививку, но вредят которые против грандиозно, как и радуются помогающие, если хоть что-нибудь получается, и всё подобное замечается достаточно явно и откровенно. Учитывая, что при последнем посещении та дама, с которой беседовал, тоже явно была скорее озабочена желанием навредить, нежели желаньем как-то помочь, надо ожидать и здесь каких-то пакостных неприятностей. Надо будет озаботить, если откажет в прививке, написать бумагу о таком, пусть возьмёт на себя какую-никакую ответственность, если из-за этого вируса хоть что-нибудь после случится. Но то, что теперь умертвить будут стараться гораздо более озабочено, можно было убедиться уже пока от поликлиники к дому попросту возвращался — даже развозчик пиццы перед домом попытался не с того, не с сего толкнуть, словно собрался сбить, и стоило только намекнуть на конфликт, не сбежал незамедлительно, да ещё и из-под видеозаписи, как поступил бы любой развозчик пиццы, да ещё и не россиянин, судя по национальности, а незамедлительно вернулся под видеозапись и на конфликт. Кстати, сразу же возник повод в очередной раз упрекнуть себя в глупости и начать, и уверенно, без конца твердить самому себе, чтобы отныне оглядывался во все стороны, сторонился любого такого во всём хоть чуть-чуть неадекватного на дороге субъекта, никогда не шёл на сближение при любой форме попытки толкнуть-задеть или наехать, после чего как можно более старательно сторонился даже намёков на любой возможный конфликт.

ЕЩЁ ВАРИАНТ ТОГО, ЧТО МОЖНО ПОПЫТАТЬСЯ ВСТАВИТЬ В КНИГУ

Наконец-то случилось нечто определённо весомое значимое. Правда пришлось довольно долго порассуждать, раздумывая о достаточно разном, при этом частью во время молитвы, прежде чем хоть что-то заметное и интересное, до несомненно интригующей степени приметное и выделяющееся, в должный момент обрисовалось-проклюнулось. Что же до сути, основа прежде всего в ранее уже писавшемся, что ничто не случается попросту, и не с того, и не с сего, и без причины, ну и без надлежащего уровня вызванных чем-то последствий. Что же касается самих последствий, то здесь в немалой степени довольно многое зависят от того, каков интеллектуально-духовный уровень участника, которому случается совершать те или иные, вызывающие все последствия действия. При этом опять возникает повод с благодарностью покивать головой в сторону того, что, благодаря такого рода маловразумительной и странной информации столь хорошо к такого рода фактам в самой разной степени, по мере сил и скопленного знания, оказывается всё-таки, а худо-бедно, но готов. Такое, особенно при таких, весьма нелепых, экзотического вида странностях, которые все именно такого рода тонкости сопровождают, ещё принять как что-то, именно достойное внимания, действительно серьёзное и важное по ходу дела надобно сподобиться. Обычному, простому человеку подобное уж точно будет по определению не с руки. А факторы, самые разные, и такое всё просматривается вроде как почти что сразу, как только начинаешь ну хоть что-то толком понимать, незамедлительно становятся довольно, очень, и весомыми, и значимыми. Ну, например, сразу становится достаточно понятно, а почему Иисуса, среди всяких-разных и тогда живущих человека, здесь сомнений нет, определённо, явно не последнего, отправили, столь удивляя, умирать на крест, да и в отношении иных заметно выделяющихся личностей, одни из которых отличались некой непомерной, побеждающей любого силой, другие молнии в кого-нибудь сподобились метать, а из каких-то прочих находились некие, сражавшие иным сознание обычных любопытных, и, наконец-то, пусть ну хоть ничтожнейшее что-то в ситуации, а проясняется, становится понятно, почему тогда такому приключилось быть. Что же должно было всё это означать, только сейчас, пусть и в немногом, начинает становиться ясным, да и то, ясности пока не очень-то великое количество. Однако самое, пожалуй, главное, на фоне нынешних, столь неожиданных и странных откровений — становится возможно рассуждать, кого и почему тогда такими, чаще всего непомерно удивительными дарованиями наградили. При всём подобном здесь, благодаря рассуждению о таком, что дар свершать какое-нибудь этакое чудо был чем-то вроде благоденствия особого, в основе призванного именно поддержать в трудах, от одариваемого ожидаемых, и одновременно здесь же, сообразно вполне проступающему-видимому своего рода наказанию-испытанию, которому подвергается одариваемый, становится значительно проще при подобных рассуждениях ответить на вопрос, с чего и почему тогда, в далёком прошлом, всё такое приключилось с некими личностями, ставшими по результату столь заметными. Касательно чудес, здесь никаких сомнений, что довольно много сложности, а с пониманием просвета просто нет — любому, в сущности, понятно, что такого рода изменение реальности предполагает некое весьма кардинальное вмешательство, не только как в саму реальность, но и в предшествующее, как либо влиявшее на более