Толмач - Михаил Гиголашвили

У ворот увидел машину Фатимы – и сладко заныло под ложечкой. Померещились глаза в черной неге, медовая кожа лица, карамельки крашеных ногтей. Бирбаух был занят сортировкой бутылок под столом и не сразу заметил меня. А когда увидел, быстро нажал кнопку:

– Извините, занят был… Слышали вчера по телевизору воскресную проповедь?.. Нет?.. Жаль. Этот кельнский епископ, главный вор и педофил, пугал: все несчастья от денег, деньги портят характер, деньги убивают человека. Вот крыса церковная!.. Как будто не знает, что от денег характер становится куда лучше. И как раз наоборот – не деньги убивают, а безденежье!.. От денег еще никто не умер, поверьте!.. Вот обходной, прошу!

В комнате переводчиков Джахан возле окна читает газету «Indian Post». Рядом д-р Шу тихо перебирает какие-то бумаги с иероглифами. Фатима грызет печенье. Одета во что-то широкое, лиловое, бархатное. Соски, как шурупы, изнутри натягивают ткань. Я поздоровался со всеми, а Фатиму с чувством поцеловал в душистые щеки. Розовый блеск помады на упругих губах. Она со смехом отстранилась:

– Сейчас рамадан, целоваться запрещено!

– Да?.. Насколько я знаю, в рамадан запрещено мясное…

– Это и есть мясное… – И она машинально огладила себя ладонью по бедру.

– У тебя, я уверен, сплошные праздники, – пялясь на нее, сказал я.

Фатима поправила балахон, кивнула:

– Ты прав. Я лично праздную все праздники – как мусульманские, так и христианские. А что?.. Родилась я мусульманкой, но живу в Европе – что же мне делать?.. Приходится.

Скользя взглядом по изгибам ее фигуры под тканью лилового балахона, я поддакнул:

– Мы, бывшие советские люди, тоже празднуем все, что поддается празднованию: и византийское, и римское, и все языческие праздники, и все праздники времен СССР и царской монархии. А что еще делать?

– О, День революции! День Космонавта! – мечтательно вспомнил Джахан, складывая газету и расправляя усищи. – Это было хорошее время… Я ходил в Мадрасе на демонстрацию, красное знамя нес!.. Мы действительно верили, что народу будет легче жить!.. И правда было! Эх, где ты, Большой Брат?.. Осушение гангских болот, электростанции, заповедники – где все это?.. Все было – и ничего нет! – говорил он с неподдельным сожалением. – Чем плоха дружба народов?.. Я бывал в Союзе. Все любили друг друга, уважали. А сейчас?..

Д-р Шу поддакивал ему, вспоминая о вечной дружбе Великого Кормчего и Отца Народов – вот были люди, не то, что нынешние!.. В молодости д-р Шу был студентом в Шанхае, побывал в хунвейбинах и до сих пор помнит справедливый гнев, который его охватывал каждый раз, когда они раскулачивали спекулянтов и саботажников.

Я сел возле Фатимы. На мои расспросы, как поживает марокканский король, какие рабаты[70]в Рабате и что за погода ожидается в Марракеше, она отвечала, что король шлет мне привет, а в Марокко плохой погоды не бывает:

– Не то, что тут!.. Я очень люблю Германию, но ненавижу ее погоду! Она вызывает депрессию, упадок, разбитость. Мало солнца!

Джахан и д-р Шу присоединились к ее словам. Некоторое время все вместе дружно ругали германскую погоду в частности и европейский климат в целом.

– В Мадрасе сейчас солнце, тепло, – сказал Джахан.

– В Бейджине персики цветут, – поддакнул д-р Шу и, видя мое недоумение, пояснил, что Бейджин – это настоящее название Пекина, добавив, что и все другие китайские города тоже называются совсем не так, как их слышит грубое европейское ухо и произносят неуклюжие европейские рты. – И вообще европейцы мало что понимают в Китае, – в сердцах заключил он, нервно потирая розовую плешку. – Кун-Цзы извратили… Ну, Конфуция по-вашему… Какую-то религию ему приписали. А у нас вообще нет и не было религии…

– Как это? – удивился я. – Как империя могла стоять без религии?

– А так: зачем религия, когда сами императоры – живые боги?.. Им не нужны соперники. Ни на земле, ни на небе.

Слушая про Кун-Цзы и обожествленных императоров, я жадно шарил взглядом по лицу Фатимы, по ее фигуре. Она видела это и нагло смотрела в ответ.

– Теперь я понимаю, почему талибы закрывают сеточками даже глаза у женщин, – пробормотал я. – Лучше не видеть, чтобы не страдать.

Она прыснула:

– Смотреть не запрещено. – И откровенно призналась: – Я люблю, когда на меня смотрят…

– Когда поедем в Марокко, буду день и ночь на тебя смотреть… – сказал я ей на ухо.

– Тогда короля не увидишь! – приблизилась она.

– Зато на королеву насмотрюсь вдоволь!

И я невзначай прижался локтем к ее руке. Она не отодвинулась. Так мы и сидели, слушая монолог д-ра Шу о том, что европейцы не только в китайских верованиях не разбираются, но и в китайском языке мало что смыслят: в Китае пятьдесят шесть племен и все говорят на разных диалектах – какой из них главный?.. Только самых главных – шесть.

– Кстати, это правда, что за перевод строчки с китайского на немецкий вам по четыре марки платят?.. А нам – всего по две! – спросила Фатима, на что д-р Шу уточнил, что не четыре, а пять марок.

– Да у них одних определенных артиклей штук двести, а неопределенных – все триста, иди и переводи! – сказал Джахан, отрываясь от газеты.

Я вежливо спросил у него, что новенького пишут из Бенгалии. Джахан, расправив усищи, сообщил, что все про войну пишут. Вот, например, американцы во время бомбежек Афганистана следом после бомб скидывают пакеты с продовольствием:

– Вчера пакетами с рисом пробило крышу в Кандагаре и убило мать с двумя детьми!.. Людей рисом убило!.. Это надо же!..

– Какое лицемерие!.. Лучше бы они пакеты до бомб бросали, чтобы люди перед смертью хоть рис поесть успели… – ядовито вставила Фатима.

Тут вошел танцующей походкой Зигги и принес груду папок. Всё, работать!

– Я тебе позвоню! – сказал я Фатиме, нехотя отдираясь от нее.

– Позвони. Только меня часто дома не бывает, – с кокетливым сожалением оправила она рукава своего плюшевого балахона.

– Ничего, попробую. Кто ищет – тот всегда найдет!

– Найти, может, и найдет. Но часто совсем не то, что ищет! – не унималась она, дразня меня глазами.

А Зигги уже раздавал дела. Мне досталась папка с фотографией улыбающегося во весь рот полного мужчины с сытыми глазами.

– В приемной сидит. Одет, как от Кардена! – указывая на фото, сказал Зигги. – Парфюм, шик, лоск! Давайте его сюда! С него начнем.

фамилия: Рукавица

имя: Аким

год рождения: 1965

место рождения: с. Кремидовка, Украина

национальность: украинец

язык/и: русский / украинский