Ветер и море - Марша Кэнхем

– А этот джентльмен, – объявил капитан, поворачиваясь к Адриану, – наш знаменитый доблестный герой войны, капитан Адриан Рейфер Баллантайн.

Собравшиеся забросали капитана вопросами, и Кортни была рада, что все их внимание обращено на Баллантайна. Поспешив занять свободное место рядом с первым помощником, она старательно избегала взгляда Адриана на протяжении всего предобеденного обмена любезностями. Кортни отказалась выпить изысканного сладкого крепкого красного вина, которое подали к сочному жареному цыпленку. У нее полностью пропал аппетит, и ее обед остался почти нетронутым.

Шесть недель! Шесть недель общих трапез, общего дома и неизбежных встреч на корабле, вдвое меньшем по размеру, чем «Ястреб»! Быть может, если прикинуться больной – сказать, что у нее чума или оспа, – капитан Петтигрю высадит ее на берег еще до того, как они выйдут в открытые воды. Быть может, если она станет просить, умолять или подкупит капитана, он высадит ее на Канарских островах, когда они будут проходить мимо них. Шесть недель! Кортни догадывалась, что Баллантайн не оставит ее в покое. Она достаточно хорошо знала этот блеск в его глазах, чтобы просто от него отмахнуться. Ей необходимо было одержать победу в борьбе с самой собой, чтобы освободиться от обаяния этого человека. Кортни чувствовала, что она не такая уж сильная и без этого не выживет.

По окончании обеда Кортни, извинившись, первая встала из-за стола. Донья Долорес важно кивнула в знак согласия и увела свою скромную подопечную от головокружительных соблазнов, предлагаемых целым сонмом галантных джентльменов. Адриан встал вместе с остальными мужчинами, чтобы вежливо пожелать доброго вечера по очереди каждой даме, и только Кортни удостоилась дополнительно к этому едва заметного мерцания серых глаз.

«Никогда! – твердо заявила себе Кортни. – Никогда! Никогда больше я не позволю ему прикоснуться ко мне». И еще она решила, что никогда не позволит Баллантайну даже приблизиться к ней настолько, чтобы это могло разрушить хрупкий барьер, защищающий ее чувства. Благополучно добравшись до своей каюты, она заперла и забаррикадировала дверь, а в качестве дополнительной меры защиты придвинула к дубовой двери стул и надежно подперла его металлической спинкой медную щеколду. Быстро раздевшись, Кортни погасила фонарь, забралась под тонкое одеяло и свернулась калачиком. Не сводя глаз с узкой полоски света, падавшего в щель под дверью, она лежала без сна и прислушивалась.

Когда немного позже в коридоре раздались звук шагов и тихий смех, она в тревоге застыла; потом чета Сантини пожелала доброй ночи Франклину Корделу, и пассажиры разошлись по своим каютам. Кортни в ожидании затаила дыхание, но больше никаких шагов за дверью не было слышно.

Ее веки тяжелели, подушка становилась мягче, сонливость постепенно притупляла дневные тревоги, и Кортни наконец заснула, но спала она неспокойно – она видела сон, в котором господствовали очень красивое лицо и белозубая волчья улыбка.

Когда Кортни проснулась, каюта была наполнена неярким солнечным светом, пробивавшимся сквозь ставни иллюминатора. Стул не был сдвинут и все так же стоял на месте под дверной щеколдой, и одежда все так же лежала на полу неопрятной кучей. И на мгновение Кортни испытала разочарование – такое же острое, как и облегчение, – ночью он не подходил к ее двери, не пытался разбудить ее или даже войти. Судя по всему, он вообще не возвращался в свою каюту.

Кортни оделась и вышла в коридор, чтобы перед завтраком прогуляться по палубе. Адриан, очевидно, решил тем же способом прогнать остатки сна, и так же поступили испанка и ее дуэнья. Увидев Кортни, он перестал улыбаться черноглазой красавице и подчеркнуто вежливо пожелал Кортни доброго утра. Сеньорита дель Фуэга не потрудилась даже сделать вид, будто ее не интересует высокий американский офицер, – и это вполне объяснимо. Его одежда – свободная льняная рубашка с открытым воротом и темные бриджи – привлекала внимание к мускулистой груди, узкой талии и скульптурно высеченным бедрам. Баллантайн, должно быть, детально описал ранения, которые получил в сражении, потому что сеньорита, державшая его под руку, с нескрываемой заботой смотрела на него.

Кортни пробормотала подходящее к случаю сухое приветствие и направилась в противоположную сторону. Не раздумывая ни секунды, она очаровательно улыбнулась первому помощнику Лансингу и охотно позволила ему составить ей компанию во время прогулки. Она даже зашла настолько далеко, что пошла на хитрость и слегка споткнулась, когда они огибали полубак, чем побудила помощника предложить ей руку для поддержки. Кортни была уверена, что заметила мрачный взгляд Адриана, и нарочно придвинулась к Лансингу поближе, как будто его рассказ о течениях и подводных расщелинах был самым интересным из всего, что ей когда-либо доводилось слышать.

После ее первых двух кругов по верхней палубе «Сириуса» Адриан перестал проявлять к ней интерес и направил его на другой объект – на кроткую и отзывчивую сеньориту дель Фуэга.

Кортни предпочла большую часть дня провести в своей каюте и вышла оттуда только к обеду. В кают-компании она появилась в платье из белого батиста с рисунком из крошечных букетиков розовато-лиловых цветов, в короткой кашемировой шали, защищавшей ее от сырости коридоров, и в изящных атласных туфельках, сменивших неудобные кожаные башмаки. Она не представляла себе, уместен ли такой наряд, и слегка смутилась, обнаружив, что другие женщины укутаны по горло в толстые шерстяные шали. Донья Долорес была шокирована тем, что Кортни вовсе не беспокоило ее здоровье, она, судя по всему, не боялась получить воспаление легких или подхватить какую-либо другую болезнь, вызванную сыростью, а кроме того, она не могла понять очевидного пренебрежения девушки к правилам приличия.

Первый помощник Лансинг решил, что такая дерзость ему по вкусу и ею можно воспользоваться в своих интересах. Даже степенный усатый мистер Сантини улучил момент и тайком от своей дородной жены восхищенно подмигнул Кортни. Она была бы абсолютно довольна собой, если бы не легкая насмешка в глазах Адриана, который оказывал всяческие любезности утонченной, обворожительной сеньорите.

К удивлению и неудовольствию соседей по столу, Кортни, извинившись, снова очень рано ушла в свою каюту. На этот раз она возвращалась одна, так как сеньорита категорически отказалась подчиниться тихим уговорам своей дуэньи. Мысли Кортни были в таком смятении, что она отперла замок и открыла дверь в каюту и только тогда сообразила, что кто-то все время сопровождал ее по коридору.

– Дэви! – Она чуть не задохнулась, узнав приземистую крепкую фигуру корсара. – Вы до смерти напугали меня! Быстро входите, пока никто вас не видит.

– Я отниму у вас не больше минуты, детка, – пробурчал он, нырнув в каюту. – Я только пришел предупредить вас.

– Что на борту лейтенант Янки? Да, я знаю. Я уже дважды обедала в его обществе.

– Э-э? И он ничего вам не сказал?

– Пока ничего. Он вас видел?

– Думаю, нет. Но я сегодня увидел его на палубе и чуть не обмочился. Он хитрый негодяй, да, и я не поклялся бы своими близкими, что он не узнал меня, с бородой или без нее.