Царица Пальмиры - Бертрис Смолл

— Думаю, ты плетешь интриги и замышляешь недоброе, богиня.

— Нет, цезарь. Наоборот, я предупреждаю это. Хотя вы говорите, что я уже больше не царица Пальмиры, я остаюсь ею и боюсь за свой народ.

— Город спокоен, — сказал он. — Пока, — предостерегла она и прибавила:

— я не давала вам позволения входить в мою спальню, цезарь.

— Снова напоминаю тебе, богиня, что ты — пленница. Я не нуждаюсь в твоем позволении.

Юлия в изумлении переводила взгляд с одного на другого. Ясно видно, что император не просто увлечен Зенобией, но влюблен в нее и с ревностью относится к близким ей людям. Однако Зенобия играла с ним как кошка с мышью. «Я боялась бы его!»— подумала потрясенная Юлия. Она протянула руки к сыну и привлекла его к себе.

— Ступай к Флавии, Юлия. И ты тоже. Гай. Ваш визит очень приободрит твою сестру, — с царственным видом приказала Зенобия.

Оба поднялись и, не сказав императору ни слова, быстро вышли из комнаты.

— Этот юнец связан с твоим младшим сыном? — спросил Аврелиан.

— Не знаю, что ты имеешь в виду, — парировала Зенобия. — Я понятия не имею, имеет ли мой сын Деметрий какое-нибудь отношение к тем молодым людям, которые восстали против твоей власти.

— Не знаю, зачем ты пытаешься покрывать этого мальчишку, — сказал император. — Он не скрывает, кто он такой.

Аврелиан сунул руку в складки своей туники, вытащил оттуда маленький лист пергамента и передал его Зенобии.

— Эти листки появились сегодня в городе, — сухо сказал он.

Зенобия взяла предложенный ей листок пергамента и начала читать:

«Народ Пальмиры! Сражение с римским тираном не закончено! Они свергли нашу царицу, выслали нашего царя и убили членов совета десяти. Однако мы будем продолжать борьбу с ними! Присоединяйтесь к нам в нашем сопротивлении этим тиранам!

Царевич Деметрий и Пальмовое Братство»

— Кто угодно мог использовать его имя, чтобы завоевать побольше последователей, — сказала она с большей убежденностью, чем чувствовала на самом деле.

— Тогда где же он, богиня? Не секрет, что твой старший сын крупно поссорился с младшим в ночь накануне моего вступления в этот город. Царевич Деметрий в гневе покинул дворец. С той ночи он не появлялся на публике.

Аврелиан взял ее за плечи и посмотрел ей в лицо.

— Зенобия, я не смогу защитить мальчика, если он будет продолжать в том же духе. Вчерашнее я ему прощу. Я могу понять, что сделал твой сын и его друзья, но теперь они должны прекратить свое в высшей степени безрассудное восстание. Найди мальчика и урезонь его!

— Он не послушается, — сказала она.

— Ты уже виделась с ним? Она кивнула.

— Прошлой ночью. Но он предпочел стать мучеником. Он думает, что его отец пожелал бы видеть его таким.

Аврелиан улыбнулся печальном улыбкой.

— Твои сыновья во многом похожи на свою мать, — сказал он. — Они такие же упрямые, как ты, хотя по-разному. Попытайся уговорить его, богиня. Попытайся добраться до него прежде, чем он переступит черту, отделяющую проступок от преступления. Ты поняла меня, не правда ли?

Она молчаливо кивнула. Он невероятно добр, и она недоумевала — почему? Очевидно, он пытался завоевать ее. Но когда он склонился к ней, чтобы коснуться ее губ, она отвернулась, отказав ему в своем снисхождении. Он с легкостью мог бы принудить ее, но вместо этого тихонько рассмеялся, отпустил ее, повернулся и вышел из комнаты, не сказав ни слова.

Зенобия ела, спала и жила ни о чем не беспокоясь девять дней и ночей. Когда этот срок подошел к концу, она чувствовала себя отдохнувшей и более уверенной в себе, чем была а течение многих лет. Город по-прежнему оставался спокойным. Она не стремилась снова увидеться со своим младшим сыном. Ведь она уже сказала ему все, что хотела сказать. Или он образумится, или нет. Она каждый день молилась о нем. Только одно она знала твердо: он не добьется успеха. Самое важное сейчас: безопасность Вабы, его жены и ребенка, которого они ждали; их ссылка и окончательное возвращение в Пальмиру. Она почти с нетерпением ожидала, когда же начнется переезд в Рим.

Утром на десятый день после казни членов совета Зенобия, выйдя из ванной, обнаружила в спальне Аврелиана. Увидя ее после долгих дней, он восхитился красотой этой женщины. Ее влажная золотистая кожа порозовела, она, казалось, была окутана гиацинтовым облаком. Впервые за много дней она надела каласирис восхитительного ярко-малинового цвета.

— Как ты хороша! — воскликнул он, а она улыбнулась.

— Доброе утро, римлянин. Ты уже отдал приказ о моем освобождении?

— Ты вольна ходить по дворцу и принимать гостей, но не можешь покидать пределы сада, — ответил он.

— Почему же?

— Потому что я хочу сохранить мир. Мне не нужны демонстрации, богиня.

— Когда мы отправимся в Рим? — спросила она.

— А тебе не терпится поехать туда?

— Да.

— Почему?

— Жизнь продолжается, римлянин, а ведь ты объяснил, что здесь у меня нет будущего.

— Какая у тебя несокрушимая логика, богиня! — улыбнулся он, изумленный. — Ну что ж, можешь радоваться, мы уходим из Пальмиры через несколько дней. Сначала твой старший сын вместе со своей женой должен выехать в Кирену. В качестве сопровождения я пошлю вместе с ним целый легион. Его юный шурин и теща поедут вместе с ним. Таков их собственный выбор — по крайней мере до тех пор, пока Флавия не произведет на свет ребенка.

— А не опасно ли для Флавии путешествовать сейчас? — спросила Зенобия. — Пожалуйста, не подвергай опасности ее или моего внука.

— Ее осмотрел врач, богиня, она совершенно здорова и спокойно перенесет путешествие.

— Ас чем мой сын отправится в Кирену, цезарь.

— Он получит в высшей степени щедрую сумму, Зенобия.

— А после их отъезда наступит наш черед? — Да. Ты, твой младший сын, если мы сможем найти его, и твоя дочь. Она — очаровательное дитя, богиня. Но я не нахожу сходства ни с тобой, им с твоими сыновьями.

— Она похожа на родственников моей матери, — быстро ответила Зенобия. — Моя мама была белокожей и белокурой. Но скажи мне, римлянин, ты виделся с моей девочкой?

— Она очень беспокоилась о тебе, богиня, и нуждалась в утешении и я поговорил с ней. Я просто таю перед маленькими девочками. Ты должна помнить, что я вырастил свою племянницу Кариесу.

— Ты мог бы позволить Мавии побыть со мной, — резко ответила Зенобия.

— Нет, богиня. Я чувствовал, что эти девять дней траура нужны тебе для размышлений. Ребенок отвлекал бы тебя.

Он еще раз дал ей понять, что именно он контролирует ее жизнь.