Рукопашный бой - Виктор Милан

Она учтиво поклонилась и протянула ему проектор:

—Я и мои товарищи проливали кровь, чтобы доставить это доказательство вам. А теперь я полностью отдаю себя в ваши руки и молю Господа о том, чтобы, будучи человеком благородным и великодушным, вы просмотрели это, прежде чем выносить приговор милорду Курите и вашей покорной и ничтожной слуге.

Нинью Керай Индрахар, излучая теплоту и неподдельную искренность, улыбнулся, зная, что доставил бы радость приемному отцу, если бы тот видел его в эту минуту.

— Да, дитя мое, — тихо произнес он, — вообще это я недостоин той чести, которую ты уделяешь мне. «А ведь это тоже правда», — подумал Нинью, незаметно извлекая из правого рукава крошечный двухзарядный пистолетик.

В следующую секунду он почувствовал, как его руку, державшую оружие, резко заломили за спину и блокировали жестким захватом, а дерзкая женщина с ловкостью обезьяны оказалась за его спиной и прижала к горлу острие кинжала с такой силой, что на лезвие брызнула кровь.

— Я прекрасно понимаю, что честь самурая для вас превыше всего, — прошипела она ему в ухо, — но мне до смерти надоело смотреть, как поджариваются в огне и умирают мои друзья. Ну, так что, оставим эти фокусы, ты, ничтожный сукин сын?..

Пробиваясь между горящими зданиями, Лейни обнаружила, что больше не может пошевелить левой рукой робота. Лазером правой руки она беспрестанно обстреливала «Кузнечика», который находился в шестидесяти метрах от нее, когда женщину охватил страшный жар. Прямо перед тем, как индикатор реактора ее машины оказался на красной линии, водитель «Кузнечика» катапультировался. А спустя несколько секунд его робот взорвался.

Лейни не чувствовала опьянения от убийства. Она вообще сейчас мало что замечала. Взгляд сосредоточился на возвышающейся впереди цитадели. И она намеревалась умереть на ее ступенях.

Элеанор подошла к большому открытому пространству перед административной башней. Деревья выглядели так, словно стояла ранняя весна, но их ветви гнулись вниз не от почек и цветов — они отяжелели от пламени.

Из дымной пелены напротив нее показалась фигура, причем достаточно крупная, чтобы привлечь внимание полковника. Перед ней стоял разбитый и искореженный «Атлас».

— Лейни, — раздался на основной частоте знакомый голос с иностранным акцентом, — ты выглядишь как черт.

Командир «Призраков» хрипло рассмеялась:

— Лучше бы на себя посмотрела, Кали. Твоя машина сейчас похожа на город, разбитый метеоритом.

— Ты ведь не хуже меня понимаешь, что бой закончился, — сказала гайчинка. — Возвращайся назад.

— Мне надо пройти.

— Я не пропущу тебя. Не могу.

Лейни в ярости со всего размаху шлепнула кулаком по сиденью. Оно размякло от жары, а синтетическая набивка уже начинала тлеть и дымиться.

— Ну зачем мы должны убивать друг друга? Зачем?! — воскликнула Шимацу.

— Полагаю, потому, что мы очень похожи с тобой, куколка, — ответила собеседница. — И еще потому, что мы не можем убить тех, кто сделал нас такими.

Лейни не смогла сдержаться, и слезы хлынули из ее глаз.

— Прощай, Кали, — проговорила она и подняла

правую руку робота.

— Внимание всем подразделениям Девятого полка «Призраков», — раздался отрывистый скрипучий голос на главной частоте. — С вами говорит помощник директора Сил национальной безопасности Нинью Керай Индрахар. Всем войскам Империи приказываю немедленно прекратить военные действия. Повторяю: прекратить огонь!

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

3 ноября 3056 г.

Маркиз Раймонд Хосойя не знал, по какой причине Нинью Керай Индрахар произнес по рации эти необъяснимые слова. Однако он понимал, что под ними подразумевается. В Империи Драконис вместе с ветром, который несет удачу одному из противников, другому достается порция грязи. Если счастье раньше отворачивалось от Чандрасехара Куриты, то теперь с неумолимой логикой то же самое произошло и с ним.

Он приказал, чтобы подать на крышу гордой бронзовой башни Танади вертолет, который быстро унес его через снежную бурю в Мемориальный аэропорт Филлингтона. Там он сел на маленький личный реактивный самолет и приказал пилоту как можно быстрее лететь на восток.

Маркиз сидел один в просторном салоне, барабаня нервными пальцами по подлокотнику сиденья и не обращая внимания на стюардессу, предложившую ему коктейль. В эти секунды он наблюдал за тем, как Тримурти становятся все больше и больше. Горы казались особенно огромными в сверхъестественно жутком свете заката и падающего снега. И это приободрило маркиза.

Он был человеком благоразумным и прекрасно знал, как быстро меняется настроение у фортуны. И посему совершил определенные приготовления к исчезновению. Маркиз собирался скрыться в тайном подземном убежище, которое не смогли бы обнаружить даже со спутников. Там он мог пересидеть какое-то время в абсолютном покое и комфорте и подождать, пока ветер, несущий удачу, вновь не подует в его сторону.

Пока он успокаивал себя этими мыслями, на орбиту вышел черный космический истребитель без опознавательных знаков типа «Шонагар». Он находился в двадцати пяти километрах от реактивного самолета — расстоянии, достаточном, чтобы пилот реактивного самолета ничего не заметил.

А пилот тем временем включил радар. Если бы он даже обнаружил преследователя, то принял бы его за луч дорожного контроля с башни, расположенной на популярном курорте Варнеу, который располагался в пятидесяти километрах на юго-западе. Летчик истребителя «срисовал» реактивный самолет на таком расстоянии, чтобы точно навести на добычу дальнобойные ракеты. Затем он нажал на «пуск», резко поднял нос истребителя вверх и с ревом исчез в бесконечной ночи.

Бюро расследования космических властей Хашимана так никогда и не узнало причины трагической катастрофы, в которой погиб высокочтимый маркиз Хосойя. Все списали на ошибку пилота.

Трава, усеявшая дюны, уже стала жесткой и покрылась тонкой наледью. Солнце заволокло тучами, а ветер с моря был колючим и горьким. Кэсси с трудом верила, что всего неделю назад скакала здесь верхом на коне.

— Выходит, что вы мне все время лгали? — спросил граф Филлингтон.

Кэсси кивнула.

Она медленно шла рядом с ним, одетая в длинное белое платье, подол которого трепетал от сильного ветра. Кассиопея Садорн чувствовала себя в непривычной одежде очень скованно. Она очень редко надевала платья. Пока это не посоветовал делать дядюшка Чэнди, а Кали полностью согласилась с ним.

— Тогда почему вы вернулись? — с горечью в голосе осведомился граф. — Чтобы утереть мне нос моей же собственной глупостью?

Она остановилась и посмотрела ему прямо в глаза.

— Не знаю, — честно ответила Кэсси. — Наверное... наверное, я вернулась, чтобы попросить у вас прощения.