Гугеноты - Владимир Москалев

— Прекрасный случай нерадивости рогачей, — заметил Брантом сквозь взрывы смеха. — Обязательно вставлю его в свою книгу.

Дискуссия о мужьях-рогоносцах, о любви пожилых дам, о замужних женщинах, вдовах и девицах продолжалась, рискуя никогда не закончиться.

Некто проходил мимо веселой компании и будто ненароком толкнул Лесдигьера, да так, что тот едва устоял на ногах. Лесдигьер стремительно обернулся. Тот, что толкнул, не спешил уходить, наоборот, вызывающе громко заговорил, обращаясь к своему товарищу:

— И ведь есть же нахалы, Николя, воображающие, что они могут располагаться так, будто они здесь одни…

Он еще не договорил, как Лесдигьер ухватил наглеца за плечо и заставил повернуться к себе:

— Не кажется ли вам, милостивый государь, что вы кое-что забыли?

Прохожий обернулся, бесцеремонно оглядел Лесдигьера с ног до головы, сбросил с себя его руку, щелкнул пальцем по этому месту, словно стряхивая пыль, и надменно спросил, хищно улыбаясь тонкими губами:

— И что же, по-вашему, я забыл?

— Научиться вежливости, прежде чем явиться в этот дом. Вы довольно грубо толкнули меня и не извинились.

— В самом деле? Ай-ай-ай! А мне показалось, это был столб, который вырос вдруг посреди зала и мешает мне пройти.

— Вы, сударь, невежа, и я проучил бы вас за дерзость, но мне не хочется ни поганить свою руку о вашу лощеную физиономию, ни омрачать сегодняшнего праздника, а посему ступайте себе своей дорогой, куда шли, и впредь смотрите внимательнее, чтобы не наткнуться на другой столб и не размозжить о него свою голову.

И Лесдигьер демонстративно отвернулся. Это было равносильно пощечине. Вся кровь бросилась в лицо незнакомцу, и он резко схватил Лесдигьера за плечо:

— А вот мне плевать на сегодняшний праздник, если предоставляется возможность наказать обидчика, посмевшего говорить со мной таким тоном. Как ваше имя?

— Меня зовут шевалье де Лесдигьер, — ответил лейтенант, стряхивая дерзкую руку.

— И только-то? — незнакомец отрывисто рассмеялся и повернулся к своему товарищу: — Николя, так этот тот самый дворянчик, который служит у герцога Монморанси и мадам Бастард? А знаете ли вы, кто я, милостивый государь? Нет? Так вот когда вы это узнаете, у вас поубавится спеси. Меня зовут Кристоф де Линьяк, а это мой друг Николя де Вильконен.

Лесдигьер вздрогнул. Так вот он, ненавистный Линьяк. И он сам его нашел.

— Посмотри-ка, Кристоф, как побледнел вдруг наш отважный гвардеец, — засмеялся Вильконен. — А еще говорят, что особу мадам Бастард охраняют сильные и храбрые воины.

Линьяк усмехнулся:

— И ты веришь, что именно такая гвардия служит какой-то шлюхе, неизвестно от кого родившейся и не гнушающейся, говорят, даже простым конюхом?

Линьяк спровоцировал поединок, и это поняли все. Диана Французская отличалась благочестием и высокой нравственностью. И реакция последовала незамедлительно — Лесдигьер с размаху влепил Линьяку звонкую пощечину.

Линьяк мгновенно схватился за шпагу, но его руку остановил Шомберг:

— Не здесь, господа. Не на глазах у короля.

Линьяк покосился на Шомберга, презрительно скривив губы:

— Хорошо, я убью этого господина после бала. Не вздумайте сбежать, шевалье! Упаси меня Бог потом разыскивать вас. Подумайте, как пострадает от этого ваша репутация дамского волокиты и одного из лучших фехтовальщиков двора.

И он, изобразив на лице улыбку, направился прочь, но Лесдигьер силой удержал его:

— Нет, теперь же, милостивый государь! — крикнул он.

— Ах, вам не терпится умереть до бала? Право, какой упрямый молодой человек. Мне просто жаль вас, такие годы…

— Вы, кажется, желаете получить другую пощечину, господин Линьяк?

В зале захихикали. Улыбка сразу сползла с лица Линьяка. Такого с ним никто себе не позволял.

— Что ж, будь, по-вашему. Я убью вас во дворе, на глазах у всех. Шпага и кинжал. Будем драться вдвоем, без секундантов. Идемте вниз, во двор, пока об этом не узнал король.

— Еще два слова, милостивый государь, — остановил его Лесдигьер.

— Вы передумали? — повернулся Линьяк, и насмешливый огонек загорелся в его глазах.

— Напротив. Я буду драться против вас двоих. Ваш приятель не меньший негодяй, и я не намерен дважды марать свой клинок. Тем более что и у него есть ко мне старые счеты. Не правда ли, господин Вильконен?

В зале наступила мертвая тишина. Потом послышался восхищенный шепот и тревожные восклицания по поводу судьбы Лесдигьера. И лишь Шомберг оставался невозмутим. Поймав на себе взгляд Лесдигьера, он сделал жест, означающий: «Ничего не имею против. Это твое дело. Но я заменю тебя, если ты не справишься».

— Вы с ума сошли, сударь? — воскликнул Линьяк, переглянувшись с приятелем. — Да вы что, никогда про меня не слышали? Или вам так надоело жить, что вы хотите устроить комедию на потеху всему двору?

Но Лесдигьер был непреклонен:

— Сударь, я сказал то, что сказал, и не собираюсь повторять дважды.

Тут неожиданно вмешался Шомберг:

— Если не возражаешь, Франсуа, я составлю компанию господину Вильконену. Тогда никто не станет вас упрекать, господа, в преднамеренном убийстве моего друга, ибо шансы будут равны.

— Не возражаю, — небрежно бросил Линьяк.

— Нет! — решительно заявил Лесдигьер. — К каждому из этих господ у меня свой счет, и драться я буду сразу с двумя!

— Что ж, — Линьяк пожал плечами, — идемте, раз вам так этого хочется.

И дуэлянты, сопровождаемые придворными, устремились по лестнице вниз, как вдруг кто-то крикнул:

— Его Величество король!

Карл IX только что окончил прием иностранных послов Испании, Англии и Германии. Послы высказали одобрение по поводу ассамблеи нотаблей, состоявшейся в Мулене, и выразили уверенность в соблюдении подданными французского короля нового эдикта о перемирии. Немалая заслуга в этом принадлежала канцлеру Л'Опиталю. Благодаря проведенной им большой юридической работе появился настоящий свод законов, регулирующий решение проблем религиозных войн в каждой провинции и в городах. Король предложил большой ордонанс о реформе правосудия, состоящий из 86 статей, в том числе упорядочение права замечаний для парламентов; проведение «Великих дней»; правоспособность судей; обязанности наместников; права сеньоров и городов, которые теперь лишались гражданской юрисдикции; регламентация больниц и братств; места проживания священников и т. д.

В том и состоял главный итог большого путешествия по Франции, оставившего в анналах истории не лишенный интереса и глубокого познавательного значения юридический памятник.

Король, вдовствующая королева, послы, кардиналы, епископы и маршалы начали спускаться по ступеням, ведущим в большой зал, как вдруг — какой-то шум внизу. Король остановился и пожелал узнать причину; ему сейчас же сообщили о том, что затевается смертельный поединок, и весь двор помчался поглазеть на это зрелище.