Мерлин - Стивен Рэй Лоухед

к исполнению неведомого замысла. Сказать по правде, я сам не знаю.

Однако в эту ночь я действовал по воле событий. Такое случается порой, и все резоны, замыслы и устремления рассыпаются в прах. Остается один бездумный порыв.

«Что я натворил? — думал я, незаметно возвращаясь на свое место. — Что свершилось через меня?»

До сих пор не знаю.

В пору межвременья, когда все в мире ждет обновления, в жертву за жизнь иной раз приносится жизнь. Так учили древние мудрецы друиды, и никто еще не разубедил меня в их правоте.

Игерна провела меня выбитыми в скале тайными переходами на галечный пляж у подножия Тинтагиля. Она хорошо знала путь — здесь она частенько укрывалась от отцовского взора. Над морем вспыхивали молнии, в отдалении грохотал гром. Ветер бушевал, срывая гребешки с волн, и мы слышали, как с глухим рокотом разбиваются валы о каменистое основание мыса. Мы спустились по каменным, скользким от брызг ступеням. Оступиться — значит полететь вниз, к неминуемой гибели.

— В скале под крепостью есть пещера, — сказала она. Ветер уносил слова. — Там мы сможем дождаться лодки. Боюсь, там мокро.

— Долго ждать не придется, — заверил я, вглядываясь в ревущую тьму. Ветер брызгал в лицо клочьями пены, плащи наши уже вымокли.

Луна зашла, был самый темный час ночи. Редкие звезды проглядывали сквозь мчащиеся обрывки облаков, в их тусклом свете ничего нельзя было различить. Я страшно ругал себя за этот безумный план.

Однако постарайтесь понять: когда Невидимая Рука ведет тебя, ты следуешь. Или поворачиваешь назад и потом до конца жизни терзаешься раскаянием.

Конечно, и следуя, ты не знаешь, что с тобой будет. В этом и состоит вера. Идти вперед или повернуть назад — третьего не дано.

В ту ночь я выбрал путь вперед. Я сам принял решение, по собственной воле. И ответственность за то, что случилось, несу я. Это цена свободы. Однако как играла во мне жизнь в ту бурную ночь, под грохот и раскаты грома, среди мха и влажного камня, когда соль ела глаза, а рядом была теплая, доверчивая девушка! Я был жив и упивался жизнью.

Игерна оказалась на удивление выносливой; любовь придала ей силы. Не знаю в точности, что она испытывала и понимала ли, что означает ее решение. Она шла к любимому — все прочее не имело значения. В остальном она положилась на меня.

Глава 13

А я положился на Пеллеаса. Наши жизни были в его руках: он должен был добраться до того места, где мы оставили лодку, и пройти на веслах вокруг мыса до того, как начнется прилив и море зальет пещеру.

Итак, мы ждали, дрожа от промозглой сырости и почти не решаясь думать о том, что натворили. Мы ждали, не зная, сумеет ли Пеллеас выбраться из каера. Вся наша надежда была на довольно грубую хитрость: Пеллеас незаметно выйдет из пиршественного зала и скажет привратнику, что его отправили к Утеру за знаком, подтверждающим мои полномочия. Выбравшись наружу, он должен бегом бежать к лодке и грести — в бурю! — вокруг мыса, чтобы спасти нас из прибывающей воды.

Много раз я потом думал, что бы произошло, останься я в Тинтагиле и продолжи переговоры. Могло ли все случиться иначе?

Не думаю, что я был способен добиться успеха, хотя тогда полагал иначе, потому что считал, что люди должны слышать доводы разума. С тех пор я убедился, что это совсем не так. Неразумные люди, когда им угрожают, становятся еще более неразумными. Правда — всегда угроза для лжеца.

Мятежные короли не стремились к примирению; они бы не раскаялись в содеянном и не дали бы заключить устойчивый мир, а в желании простить усмотрели бы проявление слабости!

Да, была бы война, много достойных людей погибло бы, но Горлас, возможно, остался бы жив.

Какая ирония! Тот, кто стремился сохранить верность Верховному королю, пострадал из-за измены других! Однако Горлас, как любой человек, избрал собственный путь; никто насильно не вкладывал меч в его руку.

Да, мысли мои сбивчивы и путаны, как события той ночи. Попробую привести их в порядок. Скажу так.

Мы с Игерной дожидались Пеллеаса в пещере. Горлас заметил исчезновение дочери, затем мое, в гневе поднял дружину и бросился из крепости в погоню. Спутники не поспевали за ним. Он увидел свет на холме и ринулся туда. Думая, что настиг меня, он выхватил меч. На самом деле он столкнулся с двумя часовыми Утера. Мечи скрестились. Горлас пал, прежде чем подоспела его дружина.

Так все было. Бесславная история, ибо нет ничего хорошего в убийстве, Смерть Горласа никому не принесла чести.

Когда заря обагрила черное небо на востоке, появился Пеллеас. Вода уже подступала к нашим коленям, мы крепко держались друг за друга и тряслись от холода. Мы с Игерной взобрались в лодку. Пеллеас, моля простить его за промедление, взялся за весла и погреб прочь от скал.

От холода никто из нас не мог говорить. План, казавшийся ночью таким великолепным, поблек в свете тусклого дня. Я злился на себя за ту роль, которую в нем сыграл, и все же... все же...

В пору межвременья, когда все в мире ждет обновления, в жертву за жизнь иной раз приносится жизнь.

Когда подошли мы, спутники Горласа и воины Утера еще толпились на холме, пристыжено молча в свете дня. Сам Утер только-только подоспел и как раз отдавал приказ, чтобы тело отнесли назад в крепость. В первый миг ни он не увидел Игерны, ни она — его. Она видела лишь тело отца, лежащее на вереске лицом вверх.

Странно, но она, казалось, ничуть не удивилась: не вскрикнула, не завыла, просто встала на колени и рукой убрала волосы с его лба. Потом поправила его плащ, прикрыв страшную рану на боку. Не было ни звука, только ветер шуршал среди вереска и утесника, да где-то в вышине одинокий жаворонок славил наступающий день.

Когда в следующее мгновение Игерна встала, в глазах ее не было слез. Она, прямо глядя на Утера, обошла мертвое тело и встала рядом с любимым. Утер обнял ее за плечи и притянул к себе. Вместе они повернулись и пошли с холма в лагерь Верховного короля. Ни он, ни она за все время не проронили ни слова.

Утер не вернулся в Каер Уинтан, но занял крепость и на все лето остался в Тинтагиле