Три сестры, три королевы - Филиппа Грегори

Он поднимает глаза на меня.

– Я больше так не мог, у меня просто не было сил продолжать борьбу. На какой-то сумасшедший месяц или два я поверил, что могу бежать от всего этого. Я подумал, что могу быть простым человеком, просто мужчиной, с женой и дочкой, в маленьком домике. Когда погиб де ла Басти и вы не смогли захватить власть и обвинили в этом меня, просто захотел сбежать. Мне казалось, что я вас так сильно подвел! Я так много сделал и все равно подвел. Любовь моя, жена моя, я был не прав, я не должен был уходить. Я призван к великим свершениям, я призван быть вашим мужем. Простите меня за то, что и в этот раз подвел вас. Больше я этого не повторю.

– Ты хотел свободы от всех этих бед?

Он снова склоняет голову.

– Меня подвела моя отвага. Впервые за эти пять лет. Я просто не видел способов привести вас к победе. Это было моей ошибкой. Я думал, что если я не смог вернуть вам сына и восстановить вас на троне, то мне нечего делать рядом с вами, что мне следует просто уйти. Я даже думал наложить на себя руки, что вам было бы лучше, если бы я был мертв.

Он чувствует, как быстро сжимаются мои пальцы, и поднимает свои глаза на меня. Затем улыбается. Эта милая мальчишеская улыбка, как прикосновение, как ласка, касается сердца и запускает его, чтобы оно билось снова. И он знает об этом. Он знает, что мне невыносима мысль о его смерти. Он говорит дальше, и его голос звучит тепло и тихо, словно он делится тайной.

– Понимаете ли вы, вы, которая так храбра, что я хотел стать кем-то малозначительным? Вы можете себе представить, что я хотел вести простую жизнь, с обыкновенной женщиной, чтобы ни у кого не оспаривать своего маленького места в этом мире? Что на мгновение, на короткое мгновение, я не смог быть тем мужчиной, которым я становился рядом с вами, о жена моей страсти?

– Ты ушел от меня к ней, – шепчу я. Даже сейчас я не могу вынести мысль о том, что он предпочел мне другую.

– О Маргарита, неужели вы никогда не хотели сбежать от всего этого и уехать в Англию? Вернуться в беззаботную юность?

– Да, да, конечно. – Я не стану говорить ему, что я молила об этом, но мне не позволили это сделать. Меня отвергли.

– Вот чем это было для меня. У меня была мечта о том, чтобы просто жить с девушкой, на которой я обещал жениться, в маленьком замке, который мог у нас с ней быть. Я думал отойти от совета, подальше от вас и от двора. Мне казалось, что я вам не нужен, что вам без меня лучше, что вы сработаетесь с Джеймсом Гамильтоном, графом Арраном, что захотите написать герцогу Олбани. Я думал, что вы получите свободу разговаривать со всеми этими великими мужчинами как равная им, великая женщина, когда я не буду больше тянуть вас вниз и становиться для вас позором. Я знаю, что я – помеха в возвращении вам вашего сына. Мне казалось, что без меня вам будет лучше. Совет лордов боится и ненавидит меня, и я хотел, чтобы они смогли видеть вас без меня. Я думал, что последнее, самое лучшее и самое важное, что я могу для вас сделать, – это дать вам свободу от себя. Я думал, что я дам вам повод, чтобы отречься от нашего брака, и тогда вы сможете от меня избавиться, если захотите. Я думал, что самое лучшее, что я могу для вас сделать, – это отпустить вас.

– Я не могу освободиться от тебя, – просто говорю я. – Мне этого не позволят. Екатерина не допустит этого.

– И я не могу. Ни в глазах Божьих, ни в своей любви к вам. Так что вот он я, у ваших ног. Я ваш до самой смерти. Мы расставались не в первый раз, и я вернулся. Примите меня. Примите меня, возлюбленная моя, иначе мне не будет жизни.

– Мне придется принять тебя, потому что на этом настаивают сестры. И Генрих.

Он опять склоняет голову и сдавленно всхлипывает.

– Слава Богу.

– Можешь подняться, – неуверенно говорю я. Мне непонятно, как относиться к тому, что он сказал.

Но он не встает с колен и продолжает так стоять, как молящийся. Спустя какое-то время он поднимается во весь рост, не отпуская моих рук, и привлекает меня к себе, и вот уже он прижимается ко мне во весь рост, одной рукой обнимая меня за талию, другой приподнимая мой подбородок. Как только он касается моих губ своими, я чувствую прилив мощной волны смешанных чувств: облегчения, триумфа и ревности. Я уже забыла эту радость его прикосновения, его аромата, и теперь познала его снова.

Теперь я думаю, что снова забрала его у Джанет Стюарт, я сделала это во второй раз. Он снова со мной, и так оно и должно быть.

– Вы не сможете освободиться от меня, – шепчет он, по-прежнему не отнимая губ от моих. – И никогда от меня не освободитесь. Мы никогда не освободимся друг от друга.

Мы устраиваем торжественное возвращение в Эдинбург. Люди Арчибальда сопровождают меня с волынками и барабанами, и местные жители выходят из своих домов, конюшен, мастерских и лавок, чтобы посмотреть, как вдовствующая королева и ее красавец муж возвращаются в Холируд. Они приветствуют мое возвращение в столицу и кричат, что я должна показать им своего мальчика, маленького короля. Кто-то называет Арчибальда предателем и предупреждает меня о том, чтобы я ему не доверяла. Я просто отворачиваюсь от таких предупреждений. Шотландцы по-разному умеют проявлять свою верность, и то, как это делал Арчибальд, устраивало не многих, поэтому среди приветствующих лиц находились и те, кто поднимали кошели над головами и размахивали ими. Я заливаюсь краской и замечаю, что лицо Арчибальда искажено гневом. Мне понятно, что они намекают на то, что он получает содержание от англичан, что его купил Томас Дакр на деньги Томаса Уолси и эти деньги сделали его слугой моего брата, короля. Они говорят ему, что он дешево продался и ничего не стоит: английский раб и несвободный шотландец.

– Я велю всех их арестовать, – шипит он сквозь зубы.

– Не надо, – обеспокоенно протестую я. – Пусть люди запомнят этот день, день нашего возвращения, неомраченным.

– Я не позволю меня оскорблять.

– Это совершенно ничего не значит.

Дворец встречает нас тепло и радушно, и штат слуг здесь снова такой, какой и должен быть у вдовствующей королевы: лошади стоят в стойлах, а повара ждут распоряжений на кухне. Арчибальд платит за все, заявляя, что я должна получить все, что пожелаю. Он танцует со мной по комнатам, заставляя меня смеяться, говорит мне послать за портнихой, чтобы заказать новые платья для себя и нашей дочери, крошки леди Маргариты, которая воркует и хлопает в ладоши от радости, что снова видит папу. Она везде ходит за ним хвостиком, боясь упустить его из виду. Он говорит, что мы устроим парадный ужин и что все придут к нам с визитами. Мы должны выглядеть величественными, потому что мы действительно занимаем высокое положение.

– Но это нам дорого обойдется… – пытаюсь возразить я.

– Оставь мне заниматься делами, – говорит он. Ард стал властным и великодушным. – Я завоевал доверие вашего брата, и он прислал мне денег, чтобы поддержать ваши притязания на корону. У меня хранятся ваши ренты, к тому же у меня есть собственное состояние. Все в вашем распоряжении. Вы – королева всего, что видите. И самое главное, вы – моя королева, а я ваш самый смиренный слуга, – смеется он. – Вы сами увидите это, когда сегодня вечером принесут жареное мясо, я сам нарежу его для вас.