Белые Волки Перуна - Сергей Шведов

- С Ладомировым пасынком тоже следует подружиться, боярин Изяслав, - продолжал грек. - Мечислав христовой веры, и хоть млад да наивен, но не без ума и не без глаз.

Мечислава Изяслав помнил совсем мальчишкой, но с тех пор прошло уже немало лет, и интересно было бы взглянуть, каким стал сын боярина Блуда.

- Блуд, отец Мечислава, оставлен кудесником Вадимом главным среди Перуновых волхвов в радимицких землях.

- Перуновы волхвы отрекаются и от своих детей и от своих жён, - напомнил Анкифию приунывший боярин Будимир.

- Даже если и так, - задумчиво проговорил купец, - то всё равно Перунову волхву будет не по сердцу, что сын его кланяется чужому богу. И надо бы Мечислава поддержать в предстоящем борении, чтобы свет истинной веры не померк в его душе.

От Анкифия вышли уже под вечер. Захмелевший от греческого вина Будимир, взгоромоздясь с трудом в седло, потрусил домой, а Изяслав, не чувствовавший особого опьянения, свернул на родительскую усадьбу, где теперь бывал редким гостем.

Боярин Ставр сыну не то чтобы обрадовался, но принял с честью, не хмуря бровей как обычно. Может, прошла давняя обида на непутёвого сына, но не исключено, что причиной Ставровой сдержанности был новгородец Хабар, гостивший у киевского боярина. Изяслав присел к столу охотно и чарку за здравие гостя выпил не морщась. К боярину Хабару он не питал особой злобы, поскольку не числил за ним никакой перед собой вины. Ну, разве что дочку новгородец породил занозистую, но это, конечно, грех нечаянный.

- Был я в Плеши, - сказал Хабар. - Видел внука Вячеслава. В твою породу он пошёл, боярин Ставр, и с годами всё более и более. Бойкий получился малой, худого слова не скажу.

Боярин Ставр не собирался рушить дружбу с боярином Хабаром, потому как не имелось на это причин. С плешанских земель часть дохода перетекала в Ставрову казну, как это и оговаривалось по ряду. Была опаска, что не удержит Милава земли под малым Вячеславом, но все обошлось. Не только не потеряла земель Хабарова дочь, но ещё и приумножила, отхватив кус у ледягов для младшего своего сына Владимира. От кого тот младший был рождён, Хабар уточнять не стал, но в любом случае - с ветра разнесло Милаву, с гостя ли, а числился Владимир за Ставровым родом, а стало быть, доля и с этой земли полагалась Ставру. Милава злато в Киев шлёт без задержек вместе со здравием и поклонами.

Раньше Изяслав при упоминании о Милавиных поклонах вспыхнул бы гневом, ныне только сладко улыбнулся да выпил за здоровье своей старшей жены и детей. Чем поверг Ставра и Хабара в большое изумление, которого они не сумели скрыть, а так и смотрели с открытыми ртами, как пьёт из чарки любезный молодой боярин.

- Надо бы мне наведаться в Плешь, - сказал Изяслав, отставляя чарку. - Посмотреть, как управляются тивуны при малых детях.

- Хорошее дело, - Хабар, наконец, обрёл дар речи. - А то, как же челяди без хозяйского догляда?

Вот она, византийская наука хитреца Анкифия. Кабы вспыхнул сейчас Изяслав да выплеснул на стол всё, что накипело на сердце, так ничего бы не получилось кроме лая. А так и боярин Хабар потёк патокой, и боярин Ставр впал в задумчивость. Что там ни говори, а Милава Изяславу жена, и её дети - это его дети, и всё, что им принадлежит, он со спокойной душой может забрать себе. Но это только в том случае, если не будет за спиной Милавы боярина Хабара, воеводы Ладомира и языческих богов. А ведь такое вполне может случиться, и, возможно, ранее, чем думают многие. Вот тогда и посмотрим, чей будет верх. Милава-то безысходности сама приползёт к Изяславу вместе с прижитыми чадами, а уж он тогда решит, принять их или толкнуть ногой с порога.

- Князь Владимир назначил на место погибшего Куцая боярина Ладомира.

И вновь удивил бояр Изяслав, но в этот раз они не стали открывать рты, а только переглянулись да покачали головами. Радимецкие земли - богатый кус. Боярина Куцая с этого житного места попёрло во все стороны, а был в Киеве одним из беднейших. Но не в коня оказался корм - не удержался и за службу Великому князю заплатил жизнью. А Ладомиру, выходит, опять привалило счастье, и тут бы не оплошать Хабару и Ставру, а, пользуясь давней дружбой с воеводой, отхватить и для себя малую толику.

- Хотел было сам сегодня сообщить эту весть Ладомиру да припозднился в Берестове.

- А разве воевода в Киеве? - удивился Хабар.

- Сегодня по утру прибыл. Вызвал его Великий князь.

Изяслав поклонился четырем углам, простился с боярами, обнял мать и отбыл с родительского подворья, оставив хозяина и гостя наедине обсуждать неожиданные вести.

- Как хочешь, боярин, - протянул Хабар, глядя вслед Изяславу слегка осоловевшими глазами, - а старший твой не прост. И уж поверь моему слову, недалёк тот день, когда он будет первым ближником при князе.

Ставр и сам не знал, радоваться словам Хабара или огорчаться. Ныне не то, что ранее - место подле князя не за разум, не за доблесть, а невесть за что даётся.

- Ну, это ты зря, - запротестовал Хабар. - Разве стал бы князь держать подле себя глупца и дарить землями? Нет, боярин, умён твой Изяслав, только другим умом, что на обычаи не оглядывается. Вот этим он и дорог Владимиру. Среди старшины таких мало. А в одном ты прав - ныне не то, что ранее. И дальше жди перемен. Сердцем чую, готовит что-то Великий князь, а Добрыня только ухмыляется на мои вопросы, но как-то не слишком уверено, словно и сам ждёт от сестричада невесть чего.

Боярин Ставр особых перемен не чувствовал, а может, просто глаз перестал различать идущие от князя новшества. Боярин Путна как-то тоже намекал Ставру на перемены, а он над ним только посмеялся. Вот и про Изяслава Хабар-то сразу углядел, а Ставр своим не куцым вроде бы умом определил старшего сына в неудачники. Может прав Хабар и ныне нужен совсем иной ум?

Для Ладомира вторая его жена, Людмила, так и осталась загадкой. Возможно, причиной этому были их редкие встречи, ибо Плешанский воевода в Киеве был не частым гостем. Любила его Людмила по ночам жарко, а потом вроде как пугалась своей страстности и на людях вела себя сдержано. И даже рождение сына, малого Ладомира, ничего не изменило в их отношениях. И в этот раз вошла она в ложницу со смущением, словно в первый раз, глаз не поднимая, но услужила с такой охотою, что сама едва не задохнулась от страсти.

- Это грех большой, - сказала она немного погодя, отворачивая от него лицо.

- В чём грех-то, - удивился Ладомир, - коли ты моя жена и мать моего сына? Да и твой бог велит ближнего любить, а кто тебе ближе, чем муж?

Сказал эти слова с усмешкой, думая раззадорить женщину, но та лишь тяжело вздохнула. Ладомиру нравилась Людмила, хотя и не молоденькая она уже, пятерых родила и раздобрела телом.

- Почему ты спас Всеволодовых детей?

- Это тебе Мечислав рассказал?

- Нет, Забава.

- Вила радимицкая, - Ладомир засмеялся и потянулся к чарке с питьем. - Надо её приткнуть к хорошему боку, пока она Мечиславу не закружила голову.