Могикане Парижа. Том 1 - Александр Дюма

— Слишком поздно! Слишком поздно! — в отчаянии повторял Людовик. — Впрочем, попробуем сделать все, что в наших силах. Девушки! Позаботьтесь о мадемуазель. Я займусь молодым человеком.

— Что нужно делать? — спросила Шант-Лила.

— В точности исполнять, что я прикажу, милая. Перенесите девушку к окну…

— Помогите мне, — обратилась Шант-Лила к подругам.

— А от нас что требуется? — спросили мужчины.

— Разожгите огонь… пожарче! Согрейте салфетки. Разуйте его.. Я попробую пустить ему кровь из ноги… Ах, слишком поздно, слишком поздно!

Людовик перенес Коломбана с кровати поближе к окну.

— Вот уксус и соленая вода, — доложила Нанетта.

— Вылей уксус в тарелку; мы будем обмакивать носовые платки и прикладывать их к вискам. Слышишь, Шант-Лила?

— Да, да, — кивнула девушка.

— Обрежьте перо… как я, смотрите! Разожмите ей зубы, насколько возможно, и вдувайте в легкие воздух.

Все повиновались Людовику, как генералу на поле боя.

Зубы Кармелиты были плотно сжаты, но Шант-Лила ножом слоновой кости раздвинула ей челюсти и вставила перо между зубами.

— Как там у тебя? — спросил Людовик.

— Все сделала, как вы приказали.

— Теперь дуй изо всех сил… У меня ничего не выходит: у него челюсти словно железные!.. Вы сняли с него сапоги и чулки?

— Да.

— Потрите ему виски уксусом, брызните в лицо водой; разожмите ему зубы во что бы то ни стало, хотя бы пришлось их выбить! Я попробую пустить кровь.

Людовик раскрыл саквояж, достал ланцет, дважды проколол вену на ноге Коломбана — тщетно. Кровь не пошла.

— Снимите с него галстук, жилет… живо! Срывайте рубашку, все срывайте!

— Вот горячие салфетки! — проговорил кто-то.

— Передайте несколько штук Шант-Лила, растирайте салфетками грудь. Слышишь, Шант-Лила! Ты тоже растирай! А-а, вот нож!

Людовику удалось наконец просунуть нож между зубами Коломбана. Но щель была так мала, что вряд ли он смог бы вставить в нее трубочку от пера. Он приложился ртом к губам Коломбана и попытался вдохнуть в его легкие воздух.

Горло бретонца свело судорогой — воздух не проходил.

— Слишком поздно! Слишком поздно! — пробормотал Людовик. — Попробуем шейную вену!

Он снова взялся за ланцет и с удивительной ловкостью рассек вену на шее.

Но кровь снова не пошла.

— Вот соль и нашатырь, — подавая Людовику два флакона, доложил один из мужчин, вернувшийся из аптеки.

— Ну-ка, Шант-Лила, возьми флакон с солью, поднеси ей к носу… Нашатырь пока будет у меня.

— Давайте! — Шант-Лила протянула руку.

— А как воздух? — спросил Людовик.

— Что воздух?

— Как ты полагаешь, он дошел до легких?

— Думаю, да.

— В таком случае, еще не все потеряно, дитя мое! Смелее! Натри ей виски уксусом и дай понюхать соли.

Молодой доктор тем временем намочил салфетку нашатырем и повязал ею голову Коломбана.

Однако тот оставался недвижим. Ни малейшего дуновения не вырывалось из его груди, ни одна частичка воздуха не могла в нее проникнуть.

— О! Мне кажется, у нее побелели губы! — вскричала Шант-Лила.

— Смелее, смелее, Шант-Лила! Это добрый знак! Какое счастье, девочка, если ты когда-нибудь сможешь сказать, что спасла жизнь женщине!

— Похоже, она вздохнула! — заметила Шант-Лила.

— Приподними ей веко, посмотри глаз: он по-прежнему тусклый?

— Ой, господин Людовик! Кажется, ей лучше.

— Господина Пилуа нет дома, — доложил тот, кого посылали к военному хирургу.

— Где же он? — спросил Людовик.

— У господина Жерара — тот очень болен.

— Где живет господин Жерар?

— В Ванвре… Послать за хирургом?

— Не стоит: слишком далеко.

— О-о, бедному господину Жерару тоже так плохо? — проговорил кто-то.

— Господин Людовик! Господин Людовик! Она дышит! — воскликнула Шант-Лила.

— Ты уверена, девочка?

— Я растирала ей грудь горячей салфеткой и вдруг почувствовала, как грудь поднимается… Господин Людовик! Она поднесла руку к голове!

— Итак, из двоих мы спасли одну. Скорее унесите ее отсюда: когда придет в себя, она не должна увидеть, что ее возлюбленный мертв.

— Несите в дом, в ее комнату! — приказала Нанетта.

— Да, в ее комнату… Распахните там все окна и разведите огонь в камине. Ступайте, ступайте!

Женщины унесли Кармелиту. Начало светать.

— Ты знаешь, что нужно делать, Шант-Лила? — крикнул Людовик вдогонку девушкам, уносившим Кармелиту.

— Нет. Приказывайте!

— Все то же, что до сих пор.

— А если она спросит, что с возлюбленным?

— Она вряд ли заговорит раньше чем через час, рассудок к ней вернется часа через два-три.

— И что тогда?..

— Тогда либо Коломбан, либо я будем рядом с ней.

Переведя взгляд на Коломбана, он чуть слышно пробормотал:

— Слишком поздно! Слишком поздно! Бедный Коломбан! Бедняжка Кармелита!

И он вернулся к молодому человеку с беззаветным упорством врача, пытающегося во что бы то ни стало вырвать жизнь из рук смерти.

В девять часов утра карета, в которой сидели г-н Жакаль, Сальватор и Жан Робер, остановилась перед домом, где произошли только что описанные нами ужасные события. Еще три экипажа уже стояли у ворот: фиакр, небольшая коляска и огромная карета с гербами.

— Все три подруги уже здесь, — пробормотал Сальватор. Господин Жакаль обменялся несколькими словами с господином в черном, стоявшим в дверях.

Тот вскочил на лошадь, привязанную у входа в кабачок, в нескольких шагах от дома, и поскакал галопом.

— Я распорядился относительно вашего школьного учителя, — пояснил г-н Жакаль Сальватору и Жану Роберу.

Сальватор молча кивнул в знак признательности и направился в дом.

Не прошел он и несколько шагов, как пес, лежавший на площадке второго этажа, скатился по ступеням и положил передние лапы ему на плечи.

— Да, Ролан, да! Она здесь, я знаю… Ну, показывай нам дорогу, Ролан.