Маара и Данн - Дорис Лессинг

Ночью она постучалась к Данну. К двери подошел «другой» Данн.

— Маара, я решился. Это моя миссия, я призван ее свершить. Я солдат, и мое дело — подвиг. — И он отвернулся, закрывая дверь. Но Маара уперлась, всунула в дверь ногу.

— Данн, завтра я ухожу. С тобой или без тебя.

Он резко развернулся к сестре, пылая гневом:

— Никуда ты не уйдешь. Я не разрешаю.

— Твои расчудесные планы упираются в одну маленькую деталь. В мое влагалище. В мою матку. А это я уношу с собой.

Он грубо схватил ее за руки.

— Данн, — мягко произнесла Маара. — Ты собираешься сделать меня пленницей?

Данн не отпустил сестру и хватки не ослабил, но она почувствовала, что руки его дрогнули, что слова ее проняли брата.

— Данн, ты собираешься меня изнасиловать? — так же тихо продолжила Маара. Он гневно тряхнул головой. — Однажды ты предложил мне в случае необходимости напомнить про ту игру, в которой ты поставил меня на кон и проиграл. Так вот, я напоминаю тебе.

Он замер. Маара видела, что «другой» Данн тает, исчезает из его глаз, отпускает ее руки. Данн отвернулся, тяжело дыша.

— Ох-х-х, Маара… — Это голос ее брата, не «другого». — Знаешь, такой соблазн… И у меня бы получилось, уверен.

— Данн, я тебя не отговариваю. Да я и не смогла бы тебя отговорить. В конце концов, пусть эти двое найдут тебе наложницу, начнешь династию своей королевской кровью. Такое тоже бывало в истории. Но меня не удерживай. Завтра утром я уйду — с тобой или без тебя.

Данн бухнулся лицом вниз на свою кровать и пробубнил в подушку:

— Ладно. Задерживать тебя я не буду.

— Ты — не будешь. Но тот, «другой» Данн, вполне на это способен.

Она закрыла дверь, принялась собирать вещи в свой старый мешок. Потом улеглась в кровать, стараясь не заснуть. Боясь заснуть. Ночь кое-как подползла к рассвету, дверь в смежную комнату открылась, в проеме остановился Данн с мешком за плечами.

Они обнялись, быстро и без шума миновали коридоры, подошли к воротам и обнаружили на них большой висячий замок. Данн нашел еще большего размера булыжник и сшиб замок наземь.

Света прибавлялось с каждым шагом на восток. Они возвращались к Лете, выбрав этот вариант без обсуждения. От холода спасались в серых походных одеялах. Небо серое, пасмурное, цвета одеял, настроение под стать. По лицам их потекли слезы. Они обнялись, утешая друг друга, и обнаружили вдруг, что любовь брата и сестры быстро перетекает в совершенно иное чувство. Поцелуи их становились все жарче, тела склеились воедино, горящие руки массировали плоть… Неимоверным усилием они расцепились, замерли, тяжко дыша, пожирая друг друга глазами. Данн воздел руки к небу и взвыл:

— О, Маара!

Маара стояла, раскачиваясь, стуча зубами и причитая:

— Данн, Данн, Данн…

Затем оба замолчали, отвернулись в разные стороны, приходя в себя. Двинулись дальше, держась в шаге друг от друга, думая, что именно этого и добивались от них двое из Центра, именно это они поощряли.

— Маара, почему братьям и сестрам нельзя… Нельзя любить друг друга?

— Потому что рождаются больные и уроды. Слишком часто. В музее целая комната этому посвящена, все объясняется подробно.

Ее голос прерывался от волнения и скорби, по его лицу катились крупные слезы. Так ковыляли они, спотыкаясь и всхлипывая. Потом Данн принялся проклинать свою судьбу, переходя к выражениям все более сочным и крепким, к нему присоединилась и Маара, они зашагали быстрее и увереннее, подпитываемые гневом, сотрясая воздух самой гнусной бранью, на которую были способны, как будто соревнуясь, пока наконец не завидели перед собою силуэты города Альб. До них донеслось протяжное печальное пение. Скоро смогли и слова разобрать.

Лед придет,

Лед уйдет.

Мы уйдем

Под лед.

Они подошли к дому Донны, постучались. Узнали, что Лета покинула этот дом примерно с час назад.

Донна смотрела мимо них на танцующих и поющих альбов в развевающихся на ветру одеждах. Маара и Данн смотрели туда же, им толпа казалась сборищем призраков из страшной сказки.

— Куда она пошла?

— Вас искать. Так она сказала. А кого еще — понятия не имею. Но здесь Лете все чужое. Она повидала мир, а мы живем так, как будто, кроме нас, никого на свете и не было никогда.

— Значит, ты тоже здесь чужая?

— Нет, не совсем так. Но они не принимают тех, кто здесь родился и покинул их. Таких, как я. Они считают таких предателями. На редкость ограниченные люди: они думают только о том, что их прапраправнуки когда-нибудь вернутся в Йеррап. Когда уйдет лед. А поговаривают, что лед-то вроде тронулся.

Лед уйдет,

И мы уйдем,

Вернемся в наш

Зеленый дом.

Альбы пели и танцевали.

— Говорят, что это поют уже пятнадцать тысяч лет. Да кто его знает… Говорят, что первые беженцы учили этой песне своих детишек, что ее пели, просыпаясь утром и отходя ко сну вечером, что когда-то ее распевали детишки как считалочку по всему Ифрику, даже там, где понятия не имели, что такое лед.

Свершен завет,

Исполнен обет,

Озарит рассвет

Наш след.

— Вот дурни, — беззлобно проронила Донна. — Мне без Леты скучновато будет. Хотя она ушла отчасти также и для того, чтобы мне легче было. — Голос белокожей женщины звучал так печально, что Маара обняла ее. — Вы хорошие ребята, — сказала Донна. — Я иногда думаю, что с ума тут сойду от этого постоянного воя. Не знаю, тронулся ли лед, но эти точно тронутые. Вы поторопитесь, я беспокоюсь за Лету. Одна ведь… Пошла по дороге к северу от Центра. Кстати, правда, что место это нерадостное?

— Не только нерадостное, но и разваливающееся в труху.

— Когда-то ведь краса и гордость Северных земель…. Там все учились.

— И ты тоже?

— Я — нет. Мои деды-бабки еще успели. Образованные были. Только к чему тут образование… Славные времена миновали. Центр когда-то правил севером, говорят, неплохо правил. И теперь так считается, что Центр правит, но на деле-то как бы от имени Центра. Короче, Центр теперь стал старым псом беззубым.

Они распрощались, Маара с Данном снова двинулись на запад.

— Если там у вас найдется местечко — мигом прибегу! — крикнула им вдогонку Донна.

Когда вдали показалась каменная стена, они свернули на север, огибая Центр, держась от него подальше. Шли медленно, еле волоча ноги, как будто устали. Как будто даже заболели. Маара хотела обнять брата, подбодрить его, как часто делала раньше, но после недавней сцены опасалась. Данн остановился. Остановилась и Маара. Он, не поднимая глаз, взял сестру за руку. Она ощутила его силу и подумала, что скоро все войдет в норму, все будет хорошо. Скоро… Но пока что Маара готова была рухнуть на землю… Прилечь бы, отдохнуть. Но где? Везде лужи, ямы, грязь да болото.