Путешествие на берег Маклая - Николай Миклухо-Маклай

К этому могу лишь прибавить, что в моих коллекциях, оставленных в Сиднее, особенно богатых предметами с берега Маклая, имеются в большом количестве образчики домашней утвари, орудий, оружия и других употребляемых в разных случаях их жизни предметов. Сверх того, в коллекциях моих находится полное и чрезвычайно интересное в антропологическом отношении собрание черепов.

Отправляясь в декабре 1872 г. на «Изумруде» с берега Маклая, я обещал туземцам, которые сильно горевали о моем отъезде, вернуться к ним. В январе 1876 г. мне удалось исполнить это обещание: я отправился вторично на Новую Гвинею. Это путешествие, совершенное на маленькой английской шхуне «Sea Bird», было сопряжено с большими неудобствами и богато приключениями.

С Явы я отправился на о. Целебес и, пройдя около о-вов Геби и группы Пеган, отправился на о. Яп, а оттуда на группу Пелау, или Пелью. Пробыв там и пройдя группу Улеай и о-ва Матвея, я посетил о-ва Адмиралтейства, о-ва Луб, Ниниго и, наконец, прибыл на Новую Гвинею. Краткое сообщение об этой экспедиции напечатано в «Известиях Географического общества», а также в «Petermann’s Geogr. Mittheilungen», 1879 (Reise in West-Mikronesien, Nord-Melanesien und ein dritter Aufenthalt in Neu-Guinea, von Febr. 1876 bis Jan. 1878).

Я вернулся снова на берег Маклая затем, чтобы, зная хорошо язык туземцев и пользуясь их полным доверием, дополнить свои наблюдения и окончательно выяснить некоторые, не вполне разрешенные мною при первом посещении вопросы. Мои ожидания вполне оправдались. Полное знание языка туземцев, а главным образом, их доверие ко мне, весьма облегчили мои исследования.

Само собой разумеется, что я обставил свое пребывание на Новой Гвинее совершенно иным образом, чем в 1871 г. Вместо хижины, которая была не более 7 кв. футов, я привез с собою из Сингапура удобный дом и поставил его в другом месте берега, чем в 1871 г. На этот раз моя резиденция находилась в полумиле от порта Константина, на мыске, называемом туземцами Богарлом (или Бугарлом). Таким образом, при более удобной обстановке, я мог заняться анатомическими работами.

Мне удалось еще посетить значительные пространства берега Новой Гвинеи – миль 180 от мыса Круазиль до мыса Телят – и притом очень удобным образом. С двумя слугами и несколькими жителями дер. Били-Били я отправился в двух пирогах вдоль берега, останавливался почти во всех деревнях и везде встречал радушный прием благодаря моим спутникам – папуасам, которые, будучи моими старыми знакомыми, хорошо знали меня и знали туземные языки, так что я мог очень легко познакомиться с образом жизни и нравами береговых папуасов, которые в этнологическом отношении очень различаются между собою: каждая деревня имеет свои характерные особенности.

Мое влияние на туземцев оказалось так сильно, что мне удалось совершенно прекратить, на все время моего пребывания, постоянные междоусобные войны. Этот результат был для меня в высшей степени приятен. Эти войны имеют более характер убийств, чем характер войны или боя в открытом поле.

Каждое убийство ведет к новым репрессалиям, и, таким образом, вся война состоит из ряда вендетт. Войны страшно вредили всему населению, так что туземцы боялись отходить на несколько часов от своих селений. Вследствие своего положения и авторитета как «человека с луны», я имел возможность положительно запретить войны и вскоре увидел хороший результат этого запрещения.

Во второе пребывание на Новой Гвинее вследствие более удобной обстановки я гораздо менее подвергался приступам лихорадки, так что я мог более времени употреблять на занятия, состоявшие, как я сказал, главным образом, из этнологических исследований, причем, однако, никогда не упускал из виду и сравнительно-анатомических работ.

Но я полагал, что мне следует, главным образом, заняться изучением туземцев и их образа жизни. Я застал их на самой низкой ступени развития: металлов они совершенно не знали, и все их орудия были сделаны из камня, кости и дерева. Они не умели даже добывать огонь.

Несомненно, что такая примитивная жизнь во всех ее мелочных подробностях представлялась интересным предметом исследования для всякого естествоиспытателя. Сверх того, эта ступень развития туземцев берега Маклая переходная, и многое должно было измениться уже вследствие одного моего пребывания между ними. Так, они познакомились с употреблением железа и целого ряда других предметов, которых прежде совершенно не знали, и ряд новых идей явился в их уме.

В непродолжительном, быть может, времени, вследствие развития торговли в Тихом океане, жители берега Маклая войдут в сношения с другими народами, и тогда их примитивность вполне исчезнет, а вместе с тем исчезнет большая часть того научного интереса, который представляют дикари в их первобытном состоянии.

Позволяю себе привести здесь несколько строк из моего письма Русскому географическому обществу о втором пребывании моем на берегу Маклая на Новой Гвинее, в 1876 и 1877 гг.[121] О выборе главного предмета своих исследований я писал тогда следующее:

«Если заметят, что я ни слова не говорю о новооткрытых видах райских птиц, не обещаю описать сотни и привезти тысячи редких насекомых, меня, может быть, удивляясь, спросит ревностный зоолог: отчего я ради вопросов по этнологии, которая, собственно, не составляет моей специальности, отстранил от себя собирание коллекций?

Я отвечу на это, что, хотя я считаю вопросы зоогеографии этой местности весьма интересными, особенно после весьма подвинувшегося в последние годы знакомства моего с фауною Малайского архипелага, все-таки почел за более важное: обратить мое внимание, теряя при этом немало времени, на status praesens житья-бытья папуасов, полагая, что эти фазы жизни этой части человечества, при некоторых новых условиях (которые могут явиться каждый день), весьма скоропреходящи.

Те же райские птицы и бабочки будут летать на Новой Гвинее даже в далеком будущем, и собирание их будет восхищать зоолога; те же насекомые постепенно наполнят его коллекции, между тем как, почти наверное, при повторенных сношениях с белыми не только нравы и обычаи теперешних папуасов исказятся, изменятся и забудутся, но может случиться, что будущему антропологу придется разыскивать чистокровного папуаса, в его примитивном состоянии, в горах Новой Гвинеи, подобно тому, как я искал оран-сакай и оран-семанг в лесах Малайского п-ова.

Время, я уверен, докажет, что при выборе моей главной задачи я был прав».

Благодаря большому ко мне доверию туземцев, я во время второго у них пребывания имел возможность познакомиться с весьма интересными обычаями – брачными, погребальными и др. Укажу для примера на некоторые обычаи. Так, туземцы оставляют покойников гнить в хижинах. Когда человек умирает, его тело приводят в сидячее положение; потом труп оплетают листьями кокосовой пальмы в виде корзины, около которой жена покойного должна поддерживать огонь в течение двух или трех недель, пока труп совершенно не разложится и не высохнет.