Хрущевская "оттепель" и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг. - Юрий Аксютин

В связи с этим советской стороной было высказано пожелание лучше информировать друг друга по важнейшим вопросам внешней политики.

— Нельзя считать нормальным такое положение, когда мы, союзники Китая, не знаем, что китайские товарищи предпримут завтра в области внешней политики. Ведь страны социалистического лагеря связаны между собой не только общностью идей и целей, но и союзническими обязательствами.

Хозяева «болезненно» реагировали на эти замечания. Временами беседа принимала довольно острый характер. Дело дошло до того, что министр иностранных дел Чень И заявил:

— Ваша линия по отношению к Неру является приспособленческой! Ведь он — агент империализма.

Понятно, что этот выпад не остался без ответа. Хрущев возразил:

— У нас другое мнение. Неру — самый прогрессивный индийский политический деятель вне компартии. Он проводит нейтральную политику на международной арене. Индия в отличие от Пакистана не подписала никаких военных договоров с США. Если бы Неру ушел, то будьте уверены, к власти пришли бы реакционные, проамериканские силы. Поэтому зачем отталкивать Неру, ослаблять его позиции?

— Раз КНР и СССР социалистические страны, то вы должны были выступить на нашей стороне в конфликте с несоциалистическим государством, — повышая голос, твердил Чень И.

— Китай и Индия спорят из-за территорий, расположенных высоко в горах и с редким населением, — не соглашался с ним Хрущев. — Разве из-за таких пустынных гор можно проливать кровь?

И стал рассказывать, как Советский Союз урегулировал территориальные проблемы с Турцией и Ираном.

— Вы рассуждаете неверно, — не соглашался с ним Чень И. — Китаю нужны эти районы. Они были захвачены у нас, когда Индия была колонией. Мы будем бороться за них до конца.

«Нервозно и обидчиво» воспринимали китайцы и другие критические замечания. В свою очередь Хрущев как издевательские воспринял замечания Чень И по поводу сделанных им в США заявлений о мирном сосуществовании, ответив на них грубостью, не подбирая слов. Как он потом объяснял на пленуме ЦК КПСС, китайскому гладиатору дали «самую решительную отповедь».

А когда люди ругаются, они невольно теряют контроль над собой и порой начинают говорить самое сокровенное. В результате у Хрущева стал возникать вопрос, как Мао понимает мирное сосуществование, и вообще, считает ли он необходимым бороться за предотвращение войны, не склонен ли он рассматривать мирное сосуществование как временный тактический маневр? «Китайцы, — делился позже Суслов своими и, главное, Хрущева впечатлениями, — видимо, считают, что, поскольку силы мира и социализма превосходят силы войны, а в ближайшие 15-20 лет это превосходство станет решающим, необходимо лобовое наступление против капитализма путем прямого давления на него всеми средствами». А хозяева усиливали у гостей подобные впечатления, неоднократно и уверенно заявляя:

— США и другие империалистические страны не готовы в на-стоящее время к большой войне, и социалистическому лагерю это не-обходимо использовать.

На лице у Мао Цзэдуна появилась маска. По воспоминаниям Громыко, «он просидел весь обед рядом со своим главным гостем — Хрущевым, сказав не более десятка протокольных слов. Мои усилия и в какой-то степени усилия… Чень И положения не исправили».

Несмотря на то, что беседа временами была «не совсем приятной», стороны нашли ее «необходимой и весьма полезной». Мало того, в конце беседы Мао посчитал необходимым заявить Хрущеву:

— Войны мы не хотим и будем мирными средствами решать Тайваньский вопрос, а конфликт с Индией урегулируем путем переговоров.

И заверил его:

— У КПК общая линия с КПСС и общие цели. Хрущев согласился:

— Наша дружба не должна омрачаться отдельными расхождениями по конкретным вопросам.

4 октября 1959 г. советская партийно-правительственная делегация вылетела из Пекина на родину. Проводы ее, по воспоминаниям М.С. Капицы, были еще более холодными, чем встреча. Мао Цзэ-дун и Хрущев пожали друг другу руки и расстались. На небосклоне советско-китайских отношении сгущались тучи.

Прощаясь с китайцами, Хрущев напомнил им:

— Мы, коммунисты Советского Союза, считаем священным долгом, своей первостепенной задачей использовать эти благоприятные условия, использовать любую возможность для того, чтобы ликвидировать «холодную войну», обеспечить торжество дела мира на земле.

Их мнение по этому поводу оставалось иным.

15 октября Президиум ЦК КПСС, заслушав информацию о поездке в Пекин, признал необходимым, чтобы Хрущев более подробно изложил все это на пленуме ЦК. Необходимые материалы для доклада поручено было подготовить Суслову, Куусинену, Фурцевой, Андропову и Громыко. В последний момент, 14 декабря, доклад о поездке перепоручили сделать М.А. Суслову.

Доклад этот пленум ЦК КПСС заслушал в последний день своей работы, 26 декабря 1959 г. В прессе о нем ничего не сообщалось.

— Пленум должен знать не только положительные стороны этих взаимоотношений, но и некоторые трудности, которые необходимо ясно видеть, чтобы успешно преодолевать их, — говорилось в докладе М.А. Суслова.

Эти трудности появились после того, как «в руководстве Китайской компартии в последнее время появились тенденции переоценки своих успехов и возможностей», тенденции, наиболее выпукло проявившиеся в курсе на осуществление «большого скачка», в опоре на «голый энтузиазм масс», в упоре на развитие «малой металлургии» и в движении за создание «народных коммун». Элементы «зазнайства и нервозности» стали проявляться и во внешней политике КНР. Опасность увеличивается и оттого, что у китайцев появились подражатели в странах народной демократии (имелась в виду Албания). Даже в Советском Союзе на местах кое-кто, «не разобравшись в чем дело, пытался пропагандировать и проводить в жизнь подобные новшества».

— Отдавая должное всему лучшему, что имеют в своем идейно-политическом арсенале китайские коммунисты, мы должны откровенно высказывать им свое мнение по наиболее важным вопросам, затрагивающим наши общие интересы, где наши взгляды не совпадают, — объяснял Суслов, не забывая напоминать о необходимости охранять и оберегать советско-китайскую дружбу, «не дать возможности врагам вбить клин в отношения между Китаем и Советским Союзом».

Но «оберегать и охранять» не получилось. В апреле 1960 г. в китайской печати появились статьи со ссылками на утверждение Ленина (отмечался его 90-летний юбилей) о том, что XX век — это эпоха империализма, войн и революций, — утверждение, преданное забвению советской пропагандой. Но мало этого, в этих статьях содержались положения, подвергавшие сомнению выводы XX съезда КПСС о возможности предотвращения войны в современную эпоху и о возможности мирного перехода к социализму. Затем все эти статьи были изданы в сборнике под названием «Да здравствует ленинизм!». Там среди прочего содержалось утверждение о том, что «победившие народы крайне быстрыми темпами создадут на развалинах погибшего империализма в тысячу раз более высокую цивилизацию, чем при капиталистическом строе, построят свое подлинно прекрасное будущее».