Kurohibi. Черные дни - Gabriel

— Скучали? — не сдержав улыбки, спросил Синдзи.

— Эм… — она отвела глаза в сторону. — Тебе тоже доброго дня. Пришел на обследование?

— Честно говоря, Акаги-сан, я пришел конкретно к вам. А уж будет это обследование, или еще что, не так уж важно.

Женщина нервно дернула плечами и, кажется, слегка покраснела.

— Послушай, Синдзи… — тихо и неуверенно произнесла она. — Я понимаю твои… как бы… побуждения, понимаю причину их — возраст, гормоны, обстоятельства… но просто… Мне кажется, это неправильно.

Синдзи начал медленно подходить к ней.

— Мы и так уже слишком далеко зашли… — продолжила женщина, с волнением глядя на приближающегося к ней парня. — Это может иметь неблагоприятные последствия, наши… отношения, если их так можно назвать, тупиковы и только вредят. На нас возложена огромная ответственность, и личные связи…

Синдзи уже оказался вплотную к женщине и без разговоров схватил ее за бедра, развернув к себе.

— Вы долго выдумывали эту отговорку, Акаги-сан?

Рицко зарделась.

— Я не…

— Или вы всерьез полагаете, что молодой парень, накаченный гормонами, возымеет голосу разума и упустит возможность уединиться с умопомрачительной и столь эффектной особой?

Та вздрогнула, теперь уже чувственно, трепетно, и черты лица ее сделались мягче, будто маска невосприимчивости растаяла под столь желанными для ее уха словами, а сердце начало млеть.

— Зачем тебе я? — она снова отвела взгляд в сторону, не способная сдержать пунцовую краску на щеках. — Будто я не знаю обо всех твоих подружках, которые к тому же вдвое моложе меня…

— И тем не менее, я прихожу к вам, Акаги-сан. Потому что сам того желаю. Вы привлекаете меня, и я хочу вас, хочу обладать вами и наслаждаться вашим зрелым, сексуальным телом.

— П-Прекрати это, подлец!.. — возмущенно выпалила женщина, все сильнее краснея и заикаясь от неловкости. — Ты просто используешь меня, как и твой отец...

— Разве я от вас что-то требую?

— Перевод сестры твоего друга в медкорпус…

— И вы перевели?

— Да.

— Раз вы это сделали, зачем тогда мне стоило приходить сегодня к вам и добиваться вашей благосклонности?

— Я… не знаю…

Синдзи начал гладить бедра девушки через колготки, постепенно задирая ее юбку.

— Наверное, потому что я хочу этого. Я хочу вас, Акаги-сан, хочу ощутить ваш вкус, вкус вашего тела, услышать ваши стоны, увидеть женщину, даже девочку, которой вы были когда-то, и хочу увидеть вашу беззащитность, стыдливость, безропотность.

Он налег на женщину, разведя ее ноги своими коленами и опершись корпусом на вздымающуюся под курточкой грудь, запустил руки за ее спину, притянув к себе, и прильнул губами к пылающей жаром щеке, заводив языком от основания подбородка до уха.

— Ответь мне, почему?.. — не выдержала страстного выдоха Рицко. — Отчего я не могу сопротивляться? Почему я так хочу этого, что меня в тебе так притягивает? Почему?..

«Потому что таковым было мое желание».

Не говоря больше ни слова, Синдзи стал водить языком по лицу женщины, нервно подрагивающему во вспышках чувственного возбуждения, по ее губам, щекам и шее, ощущая нежную бархатистость горячей кожи и оставляя на ней влажный след от слюны. Сладкий привкус помады смешался с будоражащим ароматом ее тела, подогреваемым цитрусовыми духами и запахом табака, который уже вовсе не казался противным, так что Синдзи спустя несколько минут под страстным и глубоким дыханием женщины очень скоро сам стал заводиться, постепенно погружаясь в пьянящую эйфорию. Его руки медленно потянулись вниз, опустившись на приподнятую колышущуюся грудь, и смяли упругие покачивающиеся холмики сквозь ткань куртки.

— Ты… ты… — не контролируя больше свое дыхание, прошептала Рицко. — Ты доставляешь мне столько удовольствия… Моя голова в тумане, я не могу тебе сопротивляться… Синдзи, еще, ласкай меня сильнее, не сдерживай себя, не стесняйся быть грубым… Как же хорошо…

Женщина сама обхватила его руками, притянув к себе, и Синдзи начал расстегивать куртку женщины, запустив под нее ладони и погрузив их в мягкую плоть поднявшихся грудок под чашечками легкого кружевного бюстгальтера. Изо рта Рицко донесся едва слышный стон, и тогда Синдзи одной рукой расстегнул куртку окончательно, распахнув ее и обнажив манящие наливные груди, вывалившиеся из скомкавшихся и съехавших вниз чашечек лифчика, подтянутые и выпятившиеся еще больше от задравшегося белья. Крупные твердые соски уже налились алой краской, и начавший заплывать взгляд женщины со смущением опустился к собственному бюсту, будто стыдясь его выпирающих округлостей. А Синдзи уже расстегнул молнию на юбке, оторвавшись от Рицко, быстрым движением спустил ее с бедер и отбросил в сторону. Сквозь тонкую прозрачную ткань колготок шоколадного оттенка проступали мягкие кружевные трусики, почти прозрачные в восхитительном узорчатом переплетении нитей.

— Ты так смотришь… — стонущим голосом выдохнула Рицко, — что мне становится не по себе… от желания быть трахнутой тобой… Ну же, Синдзи, вставь мне наконец, я хочу ощутить тебя внутри…

Отчего-то вид лона, спрятанного за красивым и плотно обтягивающим холмик бельем под эластичными полупрозрачными колготками, привел Синдзи в состояние бурного трепета, и в животе у него защекотало от дурманящего аромата источаемого киской сока. Дрожащей от возбуждения рукой он плавно прикоснулся к волнительно мягкой плоти, заворожено глядя, как вмялась ткань колготок в бугорок, словно в губку, как пальцы ощутили жар и засочившуюся сквозь ткань влагу, ощутил проступивший сквозь тонкие трусики рельеф плотных разбухших губок и углубление между ними с податливой кожицей, нежной, как крылья бабочки.

— А-а-ах... — с наслаждением тихо простонала женщина. — Да, вот так... не останавливайся... Как же я обожаю, когда ты касаешься меня там... Ах...

Синдзи заворожено следил за тем, как его пальцы утопали в насквозь промокшей ткани колготок, которые облепили уже четко проступающие налившиеся лепестки и плотную горошину клитора сверху. И вот, не удержавшись от искушения, он опустился на колени, опустил лицо между бедер женщины и глубоким движением провел языком по ее киске, прямо сквозь белье. В голову тут же словно ударил настоящий фейерверк ароматов, помутнивший сознание и закруживший в феерии экстаза, а во рту ощутился яркий привкус деликатного сладко-кислого сока.

— Х-ах! Ах-а!.. Боже, Синдзи, как приятно… Да-а!..

Синдзи еще сильнее надавил языком, вобрав ткань колготок и трусиков в легко раскрывшуюся щель между плотными губками, и затеребил им внутри, поддевая тугую уздечку клитора с напрягшейся там ягодкой. Заструившийся сок моментально потек по лицу, насыщенными каплями заливаясь в рот, и язык нагрелся