Снег Энцелада - Эдуард Николаевич Веркин

ходил к ней копать червей, черви у нее водились самые красные и самые буйные, окуневые. Дома здесь появились новые, на две семьи, в таких жили учителя, инженерные работники, водоканал и лесхоз, я проехал до конца и остановился возле недостроенного кирпичного дома. Недостроили его лет десять назад, бросили; через белый кирпич успела прорасти плесень, а кое-где мох, стропила провалились внутрь.

Достал телефон. Связь более-менее устойчивая, заглянул в «Подсмотрено в Чагинске».

В группе царило оживление, активно обсуждалось двухдневное закрытие нового кладбища. По уверениям администрации, причиной закрытия были противопожарные работы — в районе кладбищенской вырубки скопилось слишком много сухого сосняка и мусора, что создавало реальную угрозу возгорания. Городское руководство и лично мэр Зинаида Охлопкова указывали на печальный опыт прошлого года, когда от брошенной сигареты едва не выгорел западный угол кладбища, и сообщали, что в этом году чрезвычайных ситуаций не допустят.

Некто Трофимов, бывший рабочий леспромхоза, проезжал на мопеде в Олений Бор и видел, что никакой пожарной защиты в районе кладбища не производится, стоит ментовской пост и не пускают. А начальство просто-напросто выкапывает могилы.

Выдра Лариса резонно спрашивала, зачем раскапывать могилы? Это же дикость, кому нужны эти могилы?

С. Пахомов утверждал, что он знает, в чем дело. Зинка, Сват и Саруман выкапывают своих родственников и перевозят их в Калининградскую область, там подготовлен хороший участок в Черняховске.

Филинов утверждал, что это не так, на самом деле начальство давно перевезло всех своих родственников в Черняховск, могилы пустые уже несколько лет, в них пластиковые бочки, в действительности же производится тайное бурение, берут пробы на радиацию и радон. Но информацию о заражении местности все труднее держать в тайне, скоро про радон станет известно всем, продавайте, пока не поздно, свои землянки.

Выдра Лариса утверждала, что это слухи, которые нарочно распускаются с целью обрушить рынок недвижимости, скупить все за бесценок, а главное, землю. А на кладбище не радон определяют, а ищут ископаемые.

С. Пахомов называл Выдру безмозглой поцреоткой и спрашивал, а почему в Чагинске до сих пор нет ни одной нормальной торговой сети? Даже в более мелких городках давно открылись, а в Чагинске и не пахнет? Дело тут не в дороге, в Поломе дорога еще паршивее, а там все работает. Но сетевые магазины в курсе, что здесь никаких перспектив, вот и не открываются. Скоро тут может установиться тотальная закрытая зона.

Выдра Лариса назвала Пахомова вонючим либерастом.

Лебедева Катя писала, что проект атомной станции, возможно, разморозят, есть такие предложения, энергии стране не хватает. Лебедеву Катю называли дурой все. И вновь проявил кровожадность полночный курощуп — под покровом темноты зверь подло расправился с тремя индюшатами. Владелец индюшат Панкратов написал заявление, жизнь продолжалась, я не знал, что дальше делать, и решил вернуться домой.

Вернуться домой и как следует отдохнуть. Фотографии посмотреть, подумать.

В комнате меня дожидался Роман. Он вызывающе валялся в моей постели и снова был пьян, лицо опухло и съехало вбок, определенно вчерашний поход в морг оказал на него деструктивное воздействие. И на Аглаю. И на меня.

— Витя… — сказал Роман с тоской. — Витя-Витя, наши сети притащили мертвеца…

— Как себя чувствуешь?

— Как может себя чувствовать в наши дни приличный казак? Когда вокруг… черт-те что творится… Витя, ты глаза-то разуй, промой раствором…

— Понятно.

— Я сейчас… освобожу…

Роман принялся выворачиваться из койки, не получалось, пришлось выдернуть его и посадить у стены.

— Спасибо, Витенька… — покривился Рома. — А ты где был? А не рассказывай, я угадаю… У Аглаи…

Я вытряхнул покрывало, сел в койку. Предательская пружина успела подстроиться под Романа, влез в нее я с трудом.

— Понимаю, вы обсуждали планы нашей экспедиции… А я тут валялся…

Я не стал отвечать, подвинул табуретку к койке, установил ноутбук.

— Это ты зачем?

Я не успел ответить, как Роман устроился рядом, от него воняло коньяком и ментолом…

— Хочу посмотреть фотографии, — сказал я.

— Какие фотографии?

— Пока ты спал, Аглае доставили дневник.

— Дневник? Коли?

Роман попытался снять кеды.

— Кости, — поправил я.

— Ну да, Коли… А откуда в нем фотографии? Там же… А чего там?

Я включил ноутбук, подсоединил телефон.

— Откуда фотки? — Роман постарался протрезветь усилием воли и задержкой дыхания.

— Думаю, их приложил Пилот.

— Пилот? Почему Аглае?

— Ну, она же тоже подписалась.

— На что подписалась?

— На «Чагинский Вестник», — ответил я. — Рома, возьми себя в руки…

— Да-да…

Роман потер нос.

— И что же он ей прислал?

— Фотографии, — я был терпелив. — Тебе зажигалку, мне кепку, ей фотографии.

— Почему ей? — опять спросил Роман.

Я не ответил, открыл файл.

— Что это? — спросил Роман.

Две доски, крашенные белилами, между ними прореха. Дохлые комары, черные мелкие жуки, отчего-то блестящие, моль, муравьи, высохший стержень от шариковой ручки. Канава по экватору Звезды Смерти.

— Тарковски-стайл, — сказал Роман. — Узнаю мастера, давай дальше…

Роман в козацком кушает из хрустального кубка водку. Кубок на лезвии шашки. В глазах безумие.

— Гадость… — сказал Роман. — Меня тогда чуть не вырвало.

— Ты был могуч, — сказал я.

— Здоровья было с горой… Раньше я мог ходить на руках, а теперь не могу стоять на руках! Я устал…

— Это необратимый процесс, — сказал я. — После сорока процент тестостерона снижается на один пункт в год. Отсюда дряхлость, саркопения, остеопороз. В перспективе слабоумие.

— У меня явная саркопения, — пожаловался Роман. — И в перспективе слабоумие… Что с этим делать, Витя?

— Хлорофилл, витамины, физическая активность. Здоровый сон и ментальная гигиена.

— Ментальная гигиена?

Роман потрогал голову. С некоторым удивлением, словно это была не полностью его голова.

— Именно, — сказал я. — Гигиена души и тела. Боремся со стрессом, бежим рефлексии, отстраняемся и абстрагируемся. Принимаем простые радости. Чем меньше мыслей, тем ниже давление. Посмотри на наш недавний пример — на Хазина.

— Хазин мертв, — согласился Роман.

— Вот именно. Жил-жил, потом разнервничался, пустил волну, ну и все, летальный исход. Еще повезло, мог овощем стать и двадцать лет срать под себя. Все-таки, видимо, не совсем гандон был.

— Он дразнил меня Шмулей, я помню, — сказал с обидой Роман.

— И ты ему отомстил, — утешил я.

— Как?

— Ты, Рома, его пережил. Это лучший вид мести. Хазин мертв, а ты еще нет.

— Да, это я его уделал… — улыбнулся Роман.

— Вот и порадуйся этому, — посоветовал я. — Радуйся простому. Вкусная шаурма — день удался. Пережил соседа — праздник. Меньше думай — больше радуйся. И будешь здоров и долголетен.

На следующем снимке Аглая с котом. Кота звали… Не помню, но рожа паскудная, наверняка любитель нассать в тапки был.

— Но я и так думаю