Тайны Полюса - Кристель Дабо

– Маленькая Артемида, – растерянно пробормотал он, – что… что я должен делать?

– Это вы должны нам сказать.

Офелия знаком подозвала референта; после короткого колебания молодой человек подошел, держа наготове блокнот. Стоявшие вокруг них охранники и придворные настороженно переглядывались, не зная, что им делать – вмешаться в происходящее или сбежать.

Стоя на коленях на мраморном полу, Фарук открыл блокнот и начал медленно перелистывать страницы. Здесь был протокол судебного заседания по делу Торна, контракт с его обязательством прочитать Книгу и много каких-то неразборчивых каракулей. Фарук растерянно перечитывал свои заметки; казалось, его раздирают противоречивые чувства. Не считая шуршания страниц и нервных покашливаний в толпе, в коридоре царила гробовая тишина.

Внезапно рука Фарука, перелистывающая страницы, замерла. Его взгляд остановился на вырезке из газеты. И хотя Офелия видела газету вверх ногами, она сразу узнала на фотографии Беренильду, сидящую возле колыбели.

Все вздрогнули, когда Фарук вдруг захлопнул блокнот и встал.

– Откройте дверь, – приказал он.

У Офелии замерло сердце. Она почувствовала, как огромная рука Фарука всей своей тяжестью опустилась ей на голову, но не властно, а успокаивающе. Их роли в этот миг поменялись: он был родителем, а она – ребенком.

– Вы выполнили свою часть договора, маленькая Артемида. Я жалую господину Торну дворянское звание и снимаю с него клеймо бастарда. Его дело будет снова рассмотрено судом, на сей раз в надлежащей форме. Откройте дверь, – повторил Фарук охранникам.

Среди Миражей поднялся возмущенный ропот, но ледяной взгляд Фарука задул его, как пламя. Сердце Офелии учащенно забилось: она впервые увидела в Фаруке настоящего Духа Семьи. От волнения у нее подкашивались ноги, и ей пришлось собрать остаток сил, чтобы не упасть. Сейчас она увидит Торна. Его вылечат и будут судить по справедливости; а потом они вместе начнут новую жизнь.

Офелия думала только об этом, пока трое сержантов с грохотом и лязгом отпирали тяжелую золотую дверь. Ей не хотелось думать ни о Тысячеликом, ни о Попечителях, ни о непонятном Другом – разрушителе ковчегов, которого она якобы освободила.

Нет, сейчас она не хотела думать ни о ком из них. Она мечтала насладиться вместе с Торном хотя бы минутой чистой, ничем не замутненной радости.

Бронированная дверь наконец открылась, Офелия вошла первой, и у нее кровь застыла в жилах.

Перевернутая мебель была раскидана по углам камеры.

На полу слабо мигала опрокинутая лампа.

Из трубы безостановочно текла вода.

А Торн исчез.

Ветер развевал шарф Офелии, как флаг. С чемоданчиком в руке она шла через посадочную площадку и не могла наглядеться на пейзаж вокруг. Причал для дирижаблей был расположен на верхнем уровне Небограда, на самом краю, откуда открывался роскошный вид на ковчег. Офелия не знала, увидит ли она еще когда-нибудь эти еловые леса и заснеженные горы, и теперь жадно дышала, наполняя легкие ветром с запахами смолы, снега и угля.

А Торн? Где он теперь?

«Вы тоже, – сказал он ей. – Вы тоже многому меня научили».

Не сразу, но в конце концов Офелия поняла смысл этих слов. Ей не удалось сделать из Торна чтеца, зато она передала ему умение проходить сквозь зеркала. И он покинул тюремную камеру так же, как она, – воспользовавшись отражающей поверхностью стен. Через какое зеркало он вышел из Дворца правосудия и как сумел скрыться со сломанной ногой – оставалось загадкой.

Диспетчер дал свисток, и Офелия вернулась к реальности. Она отдала чемодан младшему брату, который все порывался его нести, и подошла к трапу; члены ее семьи уже поднимались в дирижабль.

На краю площадки она увидела друзей, пришедших ее проводить, и от волнения у нее сжалось сердце.

Арчибальд подошел первым, приветственно помахивая цилиндром, чье оторванное дно открывалось и закрывалось, как клапан.

– В следующий раз, когда меня похитят, я первым делом обращусь к вам, мадам Торн, и, прошу вас, не надо грустить, – сказал он, наклоняясь к ней и подмигивая. – Если в ближайшее время вы не вернетесь на Полюс, Полюс сам пожалует к вам, даю слово посла!

Офелия улыбнулась, не слишком веря этим словам. Затем протянула руку Ренару, который стоял рядом, мрачно хмурясь.

– Пожалуйста, Рено, давайте не будем ссориться при расста-

вании.

Ветер взъерошил все рыжее, что в нем было: волосы, брови, бакенбарды, – и это придало ему еще более мрачный вид.

– Ладно уж, не требуйте от меня слишком многого, – пробурчал он. – Ведь вы моя хозяйка, забыли? На что теперь будет похожа моя жизнь, малыш, если я не смогу сопровождать тебя всюду – куда вы, туда и я?

– Я ненадолго, – пообещала ему Офелия.

И почувствовала, что вот-вот расплачется. По правде говоря, она не могла бы объяснить, что значит «ненадолго».

Девушка бросила тревожный взгляд на Докладчицу, которая стояла в нескольких шагах от нее, в своем черном платье – ни дать ни взять сама богиня Правосудия. Флюгер на ее шляпе был бдительно нацелен на Офелию. Когда Матери-Настоятельницы узнали о последних событиях, они приказали девушке немедленно вернуться на Аниму. Торн, исчезнув из тюремной камеры, больше не давал о себе знать и даже не воспользовался телеграфом. Официально он все еще считался преступником, и Семейный совет Анимы ухватился за этот предлог, чтобы отозвать Офелию домой. Девушке пришлось подчиниться, чтобы не вызвать обострения дипломатических отношений между ковчегами. Увы, она знала, что, вернувшись на попечение Настоятельниц, станет объектом их пристального наблюдения.

«За вами будет наблюдать не только Бог».

Может быть, предостерегая ее, Торн имел в виду Настоятельниц?

– Ваше место здесь, – добавила Офелия, по-прежнему протягивая руку Ренару. – Скажите Гаэль, что я задолжала ей монокль.

Пальцы девушки утонули в его огромной ручище.

– Нет. Вы должны вернуться и сказать ей это сами.

Диспетчер дал второй свисток. Офелия обернулась к Беренильде, стоявшей рядом с красивой белой коляской, и сразу же забыла все заготовленные для такого случая слова.

– Мадам, я… Мне будет вас…

Беренильда крепко обняла девушку, и запах ее духов окутал Офелию, как плащ.

– Я знаю, – прошептала она ей на ухо, – знаю, что вы рассказали мне не всё, и знаю, что для остального еще не пришло время. Я не всё понимаю, Офелия, но доверяю вам полностью, так же как Торн.

– Вы действительно не хотите лететь со мной на Аниму?

– Долг требует моего присутствия здесь. Наш дорогой монсеньор сильно изменился под вашим влиянием, но он так забывчив!