Свет проклятых звёзд - Летопись Арды

ушла юной девой, красивой, сильной, а вернулась сумасшедшей старухой, из-за которой нет житья ни родне, ни соседям. Бельдир, дочь Белена её имя.

Лицо правителя Дор-Ломина страшно изменилось.

— Значит, она выжила, — внезапно чуть не прослезился суровый мужчина. — Однажды я приеду посмотреть на неё.

— Бельдир вряд ли вспомнит кого-либо.

— Не говори, коли не знаешь, — пригрозил Хатол.

— Я вижу, что среди вас не живут эльфы, — Брегор перевёл разговор в интересующее русло, — как вы добились этого?

— Добились?

— Когда твоих предков эльфы привели в эти земли, чтобы научить…

— Нет, приятель, — Хатол гордо поднял голову, — ты по себе не суди! Род Мараха, придя по эту сторону гор, уже всё умел. Мы дрались против северных гадов испокон веков! По ту сторону гор мы жили бок о бок с эльфами, которые были нашими братьями по оружию. Так старики говорят, так написано в книгах. Но там война была другой. А тут эльфьей братии на севере рисковать без толку. Ты говоришь, эльфы вас используют. А зачем вы за ними шли? Или совсем зверьём бессловесным были?

Брегору стало очень неприятно.

«Похоже, — подумал он, — дело в том, что род Мараха изначально пришёл в Белерианд способным жить самостоятельно, они не были дикарями, как мы. И припоминать нам эту дикость будут вечно!»

— Похоже, так, — вождь беорингов поднял кубок, — но мы шли охранять нашу землю, а не далёкую северную границу.

— Да вы и сейчас зверьё! — захохотал Хатол, и его подданные присоединились к веселью. — Пометили свой клочок леса и не выходите за него! Моргот — враг для всех, а не для эльфов с севера! И твои зловонные отметины на пнях и кустиках его войско не остановят.

— Я бы приказал моим воинам убить тебя, — побагровел Брегор, — но тогда неминуемо пострадают невиновные!

— А мне и приказывать никому не надо — я сам воин, — Хатол поднял кубок, — умею за себя постоять. Но ты не злись, парень. Я же должен понять, чего ты стоишь.

— Оскорблениями?! И кто из нас зверьё?

— А это нам ещё предстоит выяснить, — Хатол взял баранью ногу, — ты слишком рано стал вождём, но про отца твоего я ничего не знаю, на севере он не воевал.

— Считаешь, я его убил?

— Ха! Если не узнаю обратного, имею право так думать. Рассказывай, зачем приехал, как оказался на троне и почему не можешь спросить своих эльфов, как с ними уживаться?

— Потому что… — Брегор сжал кулаки, заговорил тихо. — Потому что один из эльфийских лордов обесчестил мою сестру.

Глаза Хатола расширились, лицо моментально перестало выглядеть насмешливым.

— И одной из моих проблем, — беоринг уже почти шептал, — стала проблема полуэльфов. Скажи, как у вас наказывают неверных жён, что делают с эльфийскими детьми в людских семьях?

— Неверных жён наказывают так же, как неверных мужей, — прищурился владыка Дор-Ломина.

— Я понимаю, но ведь известно, что если муж изменил — его измена в чужом доме осталась, никто и не знает, а жена изменила — к себе принесла.

— Да, вожаки обычно убивают детёнышей соперника за стаю, — снова усмехнулся Хатол. — Но я тебе так скажу: не припомню, чтобы на моей земле в семьях внезапно эльфы рождались. Но если бы мне Дорвен эльфьего ребёнка принесла, я бы с ней сам разобрался, никто б и не узнал, а младенца пусть отец забирает и уносит ноги, пока цел. Правда, следом я бы спустил гончих. Ха! А ещё, я тебе так скажу: нечего девок молодых за стариков отдавать. От молодого, да любимого ни одна жена на сторону смотреть не будет.

Отпив из нового кубка, владыка Дор-Ломина захмелел, говорить стал охотнее.

— А насчёт лорда того, парень, я тебе не советчик. Идти войной против эльфов, даже если они сволота, я не стану. А значит, раз не помогу воинами, то и советовать бунтовать не могу. Надеюсь, наладится всё у твоей сестры.

— Я и не собираюсь бунтовать, — по лицу беоринга казалось обратное, — эльфы слишком много сделали для нас, чтобы платить неблагодарностью. Я хочу сделать так, чтобы люди сами себя обучали, чтобы были учителя-эдайн, которые учат детей грамоте. Пусть поначалу по эльфийским книгам, но постепенно напишут свои…

— Зачем? — Хатол не дал договорить гостю. — Твоя ненависть к одному лорду распространилась на весь народ?

— Нет, я хочу независимости.

— Это похвально, — владыка Дор-Ломина выпил ещё, некоторое время подпевал музыкантам, потом вспомнил о разговоре. — Но я же вижу, как ты на всё здесь смотришь, как морщишься от еды, как не можешь пить эль, как с трудом терпишь песни. Ты родился у эльфов за пазухой и вырос на эльфьем молоке. Волком взвоешь без их помощи.

— Зато мои дети смогут жить без эльфов!

— Твои остроухие дети?

Не выдержав очередного и самого болезненного оскорбления, Брегор резко встал из-за стола и под дружное веселье подданных потомка Мараха поспешил прочь с площади, рассчитывая завтра же утром покинуть эту заслуженно названную тёмной землю.

***

Супруга Хатола что-то шепнула детям, и те быстро ушли.

— Пойдём, Мельдир, поговорим, пока наши мужья знакомятся, — сказала она, приглашая гостью на открытую веранду со стороны заднего двора. — Здесь нам не помешают.

Сев за мощный дубовый стол, наполовину седая и выглядящая усталой женщина предложила травяной отвар и запечённые с мёдом яблоки.

— Ваш приезд напугал меня, — честно сказала Дорвен. — Мало кто об этом помнит, но в ваших землях живут наши родичи — давно, когда меня не было ещё, сестра моей матери, что была замужем за потомком Мараха, с детьми уехала из Дор-Ломина, когда Малах Арадан стал править. Я не знаю, что именно случилось, знаю лишь по письмам, что мои родственники вместе с гномьим обозом добрались до ваших краёв, и там и остались. И когда мне сказали, что вождь Брегор едет в Дор-Ломин по поручению короля, я чего только не подумала! Я слышала про пожар два лета назад, благо, моих родичей беда не коснулась, но кто знает, что ещё могло произойти.

— Муж обеспокоен неприятной ситуацией, — Мельдир провела пальцами по салфетке, — стало известно, что некоторые женщины изменяют мужьям с эльфами, рожают детей и выбрасывают умирать. Муж считает, что мы не имеем права лишать жизни младенцев народа-благодетеля, но не знает, как быть.

— Ребёнок принадлежит не народу, но матери и отцу, — после долгого раздумья ответила Дорвен, — и,