Люболь. Книги 1-4 - Вера Авалиани

Но в окне у нее за спиной вид бассейна, пальм, газона и полоски моря вдали выглядел, как задник в фотоателье. Время от времени Тамара с трудом поворачивала голову – мешали складки на шее – и поглядывала во двор, ожидая машину с мебелью, которую она выбрала вчера в магазине. И тут она увидела, что сверяясь с адресом к дому подходит блондинка с сумкой. В пластике и формах ее фигуры Тамар уловила что-то очень знакомое. Вгляделась в лицо… Черт, да это Нана! Она зачем-то перекрасилась и приехала сюда в Турцию. Одна?!

Не иначе, как по мою душу! – Прикинула Тамара и ахнула Нана решила, что я могу рассказать Иллариону про ее фортель с тем, что позвала Пашу к себе в спальню она под предлогом того, что мужа укокошила, а сама стала приставать! Думает, наверное, что в отместку за то, что эта сука сломала жизнь сыночку моему ни за что ни про что я в отместку теперь, когда он на том свете, я сообщу ее сожителю про ее верность. А ведь Ларик всегда говорил: «Жена Цезаря – вне подозрений» по поводу Наны. Так что ей прямой резон меня укокошить, пока я не сдала ее беспощадному гражданскому мужу.

– Но как она меня нашла?! – вслух воскликнула бывшая «царица». И разразилась таким забористым матом, что им мог бы гордиться любой из ее отпетых клиентов-уголовников.

– Чем ее убить или хотя бы защищаться! – мысли метались в голове. Мебель вот-вот привезут, но пока вообще ничего нет под рукой, квартира пуста.

Тамара метнулась к двери и услышала, что в двери напротив ее кто-то открывает дверь ключом. Она посмотрела в глазок своей двери и увидела, что ставшая блондинкой Нана открывает квартиру и входит в нее, как к себе домой.

– Вот это да. Неужто она хочет убить меня сразу и сделать вид., что приехала позже!

Тамара вышла из квартиры и пошла к лифту. Встретит грузчиков с мебелью во дворе.

Благо, они приехали, пока она спускалась в вестибюль. Тамара дождалась, стоя рядом с тремя жилистыми турками, сгружавшими диван, пока они его тащат, возьму и понесу по лестнице.

Она шла впереди, прихватив, будто бы им в помощь, ножки дубового стола, перетянутые скотчем в одну дубинку. Открыла дверь настежь и показала, куда поставить пышнотелый голубой предмет интерьера.

Как только грузчики ушли и спустились на лифте за кроватью, которая была на очереди в фуре, Тамара взяла связку дубовых ножек в руки и, выйдя в коридор, постучалась в дверь напротив.

– Кто там? – закричала Нана, видно, выглянув из ванной комнаты.

– Это соседка. Я переезжаю, не могли бы вы побыть в моей квартире минут десять.

Голос соедки показался Нане подозрительно знакомым, этаким лекторским. И она подошла к двери на цыпочках. Заглянула в глазок и увидела в обрамлении черных волос лицо Тамары Семеновны Орловой. И растерялась. Нана как-то забыла, что ее тайну может раскрыть не только Сонька, когда и если найдет записку к Павлу, но и его мать. Теперь, когда Илларион не станет Нану защищать, он помог матери отомстить за сына. Ну и за себя отчасти. Что у нее в руках?

– Минуточку, – пропела Нана сладким голосом через дверь, – я только халат накину! – А сама побежала на кухню в квартире Варежкина и выхватила из деревянной подставки самый большой и острый нож. Бегом примчалась к двери, повернула ключ. За эти секунда Тамара замахнулась связкой ножек для стола, а Нана приставила нож рукояткой к своей груди – для опоры, и распахивая дверь, с толчком ринулась навстречу Тамаре, врубив в нее нож. И одновременно почувствовала, как ей на голову обрушилась самодельная дубина. Череп хрустнул, и наступила тьма.

Нож попал бывшей Тамаре Орловой прямо в сердце. И она упала сверху на твою обидчицу. Через пару минут их обеих мертвыми обнаружили грузчики, которые несли кровать. Они мудро рассудили, что надо срочно вызвать полицию. Но перед этим, не доходя до свалки трупов, вынесли кровать обратно и погрузили в фургон. В верхней туше они узнали покупательницу мебели и здраво сочли, что «кровать ей теперь – мать сыра земля». Или как там у них по – турецки?

В аэропорту Соня толкала коляску, в которой сидя спал Фрэд в съехавшей на бок панаме. Рейс был рано утром и мальчишка закатил истерику, не желая просыпаться и мыть личико. Не помогло даже воркование бабушки. Сопротивлялся одеванию на выход. И это его капризность странным образом радовала обеих женщин. Роберту так вообще пугало раньше то, что ребенок почти не плачет, не пытается привлечь к себе внимание. Видно, мать на них вообще не откликалась. А тут в нем «оттаял» нормальный карапуз со своими взбрыкиваниями и детскими шалостями. Начало процессу положила страстно любящая бабушка, а завершила дело новая мать, которая терпела даже то, что однажды малыш ткнул ей пальцем в глаз и попытался вытащить синюю часть его, поскольку видел, как в магазине игрушек такое проделала маленькая девочка со своею куклой. Соня просто отстранила ручку Фреда и поцеловала пальчик.

– Маме бо-бо.

Фред ее обнял за шею и сказал свое коронное «мами», и добавил по – русски: «боль».

Все удивились его второму слову. А потом он зачастил с высказываниями. Именовала бабушку «ба», дедушку «Роб», Клода, в отличие от прочей родни, называл на На английский манер «дэд». Но сейчас он спал так, что выдувал пузыки из малозубого рта.

Клод толкал тележку с чемоданами в стойке регистрации. И вспоминал, как плакала его мама, конечно, из-за Фрэдика. И сцена их прощания была для отца душераздирающей.

– Так, – жестом остановила их слезы и причитания Софья, – Давайте вы прекратите эти душераздирающие проводы, как на фронт. Это для одного из вас может завершиться инфарктом. Вы оба нам нужны живыми. Мы летим на международный курорт, а не в Сибирь на рудники. И вернемся, быть может, через месяц – как карта ляжет.

Все невольно рассмеялись. И снизили градус прощания. Роберта шепнула на ухо Софье: сходишь на УЗИ – скажешь, к то у тебя в животе – мальчик или девочка. О, кей?

Соня тепло улыбнулась новой матери: В СКАЙПе покажу серый сканированный на УЗИ снимок, не сомневайся, будет тебе портрет будущего внука.

И вот, наконец, все процедуры посадки закончены, супруги сидят, удобно откинувшись в бизнес – классе.

На стационарной подвесной кроватке раскачивается спящий малыш.

Клод откинулся в кресел и вытянул ноги.

– Приятно лететь в неизвестность, когда рядом ты и сын. – сказал он Соне.

– Я хочу выпить белого вермута, – в