Тарра. Граница бури. Летопись первая - Вера Камша

Роман, Белка, весенняя ночь… Марита с трудом, но отогнала образ золотоволосого рыцаря. Если она станет о нем думать, то не сможет исполнить то, что должна, ведь больше это сделать некому. Все они, сильные, умные, красивые, в могиле. А она осталась. Марита приколола к волосам сапфировые цветы, затянула узорчатый поясок. Хвала великомученику Эрасти, он еще сходится на талии. А это что? Ключ? Откуда?! Наверное, Мика… Выходка братишки, уже месяц как растерзанного горными гончими, ее почти добила. Марита бездумно вертела ключ с вздыбленной рысью на головке, а потом ее словно что-то ударило. Это же ключ от зверинца! Значит, она сумеет отомстить. Это надежнее, чем кухонный нож в неумелых руках. Спасибо тебе, маленький!

Таянка сняла с гвоздя темный плащ, чей — уже неважно, и крадучись выбралась из каморки. Дворец спал тяжелым, неопрятным сном. Ее никто не окликнул, да и чего бояться им, новым хозяевам, на третьем дворе Высокого Замка, охраняемом стенами, рвами, ловушками, чудовищными горными псами и здоровенными стражниками-гоблинами. Прежние защитники замка или перебиты, или бежали, а о ней, беременной свояченице убитого капитана «Серебряных», забыли и думать. Марита тенью проскользнула под окнами и свернула в тупичок. Остро запахло хищниками. Ключ не подвел — калитка приоткрылась, и темная фигурка скользнула внутрь.

Пробираясь мимо рядов клеток, она боялась одного — вдруг она опоздала. Нет. Хвала Эрасти, Преданный на месте. Огромная рысь смирно лежала, положив голову на лапы. Казалось, она дремлет, но девушка, сама пребывавшая в шкуре запертого в клетку зверя, чувствовала, что гигантская кошка лишь притворяется спящей и каждая ее мышца готова к прыжку. На мгновение Марита задумалась, подпустит ли ее Преданный. Решила рискнуть. Рысь уже не делала вида, что спит, а сидела столбиком — черный силуэт с горящими неистовым желтым огнем глазами на фоне черного же безлунного неба. Кольнула мысль — зверь понимает, зачем она пришла, а значит, не нападет. Это было глупо, но девушка заговорила с рысью, как с человеком. Она так давно ни с кем не говорила.

— Рысь, я сейчас тебя отпущу и проведу во дворец. Ты должен найти короля и Михая. Ты любил Стефана, а они его убили. А потом всех, кто… Рысь, родной, отомсти за нас. Ты можешь. Я… я даже не найду их там… Перерви им глотку. Они не должны жить! Рысь, знаешь, что делал со мной Михай? Он говорил, мне за это отдадут Мику… Отдали, разорванного на куски, а Шани убили… Из-за меня. Если б он тогда не избил Годоя, а я все равно… Рысь, я не могу жить, у Михая не должно быть сына. Но я должна знать, что он тоже мертв… Как отец, как Стефан. Рысь, ты ведь убьешь их?

Пестрый кот с кисточками на ушах молчал, когда она расстегивала железный ошейник. Под грубой кованой полосой тонкие пальцы нащупали другой, его Марита снимать не стала — пусть будет. Это память о Стефане. Время близилось к полуночи, когда два легких силуэта, женский и кошачий, скользнули к черному ходу. Их никто не остановил — слуги спали, а гоблины охраняли замок снаружи, до внутренних дворов им дела не было.

Марита очень удивилась бы, узнав, что в ее постели в этот миг лежит сооруженная из тряпок кукла. Казимира подозревала, что девочка плачет где-нибудь в уголке, и решила ее избавить хотя бы от угроз кухонного пристава, уже неделю как проверявшего, все ли на месте в час тушения огней.

Кухонная дверь открылась, даже не скрипнув — за несмазанные петли расплачивались исполосованными спинами, и Марита с Преданным оказались в служебной части дворца. Здесь никого не было. Стражники не считали нужным портить себе ночь из-за каких-то кухарок и прачек. До окованного бронзой люка, через который горячие яства поднимались в Малую трапезную, Марита и Преданный добрались без приключений. С трудом откинув тяжелую крышку, девушка заглянула в темное отверстие. Нет, ей здесь не подняться, а вот Преданный… Рыси, они же большие кошки, а кошке забраться наверх ничего не стоит, а дальше… Пусть святой Эрасти поможет свершиться справедливости. Дочь эркарда присела и уставилась в раскосые желтые глаза:

— Рысь, я дальше не пойду. Найди короля и Михая. Найди и убей! А потом беги в свой лес! И… прощай! Ну, вперед.

Она резко выпрямилась, с надеждой глядя на любимца Стефана. Рысь какое-то мгновение сидела неподвижно, потом встала на задние лапы, положив передние на плечи девушки, словно обнимая. Марита почувствовала, как к ее щеке прижимается пушистая звериная морда, затем Преданный отпрянул, коротко рыкнул, собравшись в ком, и прыгнул.

Марита выскользнула из дворца тем же путем, что и вошла, и поднялась на стену. Внизу плескалась невидимая Рысьва, костры стражников на перекрестках Гелани казались упавшими звездами. Они упали, и на небе их стало меньше. Девушка оглянулась на башни коронных покоев, прикидывая, где королевская опочивальня, а где покои Михая. Сейчас и отсюда ее затея казалась безумием. Зверь может защитить хозяина, разыскать кого-то по следу, не впустить в дом чужака, но как он в путанице коридоров и комнат отыщет нужные, как проникнет туда, как догадается, кого убивать? Король Марко не сделал ему ничего плохого… А Михай, того он и вовсе не видел. И все же Марита решила дождаться рассвета. В конце концов, она просто в последний раз посмотрит на солнце. Свершить же правосудие своей рукой она не сумеет. Даже яд, если бы она его раздобыла, не достался бы тем, кого она хочет убить. Его приняли бы повара, стражники и дети опальных нобилей, пробующие королевские кушанья. Король с Михаем тщательно берегли свои жизни.

…Звезды совершали свой привычный осенний путь. Вот над горизонтом поднялось созвездие Лебедя с красиво изогнутой шеей из четырех голубых звезд. Шандер как-то говорил, как они называются, но она забыла. А вот на востоке показалось красноватое Око Дракона: звезда Айксе и рядом сверкающая Амора — утренняя звезда, предвестница рассвета. Марита не отрывала взгляда от начинавшего светлеть неба, когда прозвучал первый крик. Затем другой. Вспыхнули факелы, в темных окнах беспорядочно замельтешили огни, а затем в замковой церкви гулко и страшно ударил черный колокол. Один… два… Восемь… Тринадцать! Король умер!

«Умер, — прошептала Марита. — Хвала тебе, Эрасти, заступник справедливости. Умер! Умер!!!»

Михай Годой взглянул на стену совершенно случайно и замер, как громом пораженный. На фоне зеленеющего неба вырисовывалась тоненькая фигурка с поднятыми в исступленном жесте пророчицы руками. Резкий горный ветер развевал облако волос, вознося ликующие крики к огромной рассветной звезде.

Душу тарскийского господаря сжал ужас; Илана оказалась смекалистей.

— Каррич! — окликнула она десятника гоблинской стражи. — Видишь безумную на стене? Взять ее!

Гоблины неслышными волчьими прыжками устремились вперед. Они видели в темноте не хуже кошек и не нуждались в факелах, но Михай велел горцам не выпячивать своих отличий от людей, дабы до поры до времени таянских владык не обвинили в Недозволенной магии. Шорох сорвавшегося со стены камня вывел Мариту из транса, и она резко оглянулась. Свет факелов отразился в бездонных глазах, превратив их в черные звезды, заиграл на бриллиантах и сапфирах в волосах. Предводитель гоблинов на мгновение замер, сраженной хрупкой красотой существа, замершего на краю бойницы, а когда пришел в себя, было уже поздно.