Анжелика в Новом Свете - Анн Голон

— Идет, — смеясь, сказал де Пейрак, — но сегодня наглядитесь на него вдоволь. Это плоды вашего труда и дар Всевышнего, который создал землю.

Как раз в этот момент Анжелике почудился чей-то зов. Сквозь звуки куплетов, звон гитары и немного скрипучее, однообразное завывание вьели, на которой играла госпожа Жонас, ей послышалось, как чей-то голос взывал:

— Помогите! Помогите!

Но нет, это же невозможно, тотчас подумала она, крики ей просто почудились. Однако почти тут же ей показалось, что крик повторился.

Анжелика рывком выпрямилась.

— Что с вами? — с удивлением спросил Жоффрей и взял ее за руку.

— Там, во дворе, кто-то кричал…

— Кричал? Вам пригрезилось, моя душенька.

Поющие замолкли и повернулись к ним.

— Что случилось?

— Во дворе кто-то кричал…

— Кричал… во дворе! — не очень-то вежливо прыснул со смеху Никола Перро, что было ему несвойственно и явилось следствием возлияний. — Кто станет бродить по лесу в такую ночь? Никто, кроме канадских французов, не осмелится сейчас даже нос наружу высунуть!.. А, скорее, это привидения…

Все замолкли и со страхом переглянулись. Привидения!

И сразу они почувствовали себя одинокими, затерянными в снегах, в глубине зимы, словно в глубокой расщелине. Ледяные объятия зимы жестоко сжимали их, и теперь, когда огонь в очагах немного притух, они вспомнили о промозглом холоде, который царит там, за окном, и вкрадчиво и неотступно проскальзывает через малейшие щели в их жилище, услышали тихий, неумолчный свист северного ветра, который скреб обледеневший снег и окружал их со всех сторон словно злобным заклятием.

Они знали, что никто не осмелится прийти сюда в такое время года. Но кто же тогда мог кричать там в эту морозную и ветреную ночь?

Привидения!

Анжелике снова послышался крик.

— Разве вы не слышите? — спросила она, вскакивая. Но сейчас крик показался ей не таким отчетливым, и, видя недоверчивые взгляды окружающих, она решила, что у нее просто галлюцинации.

— Может, это ветер так странно воет, словно человек, — пробормотала она.

— Но тогда бы мы тоже слышали…

Жоффрей де Пейрак встал и направился к двери.

— Будь осторожен, отец! — крикнул Флоримон, бросаясь вслед за ним.

И, обогнав отца, он распахнул дверь в чулан, потом, в глубине его, потянул за ручку входной двери, но не тут-то было — заметенная снаружи снегом дверь словно приросла к нему, и пришлось немало потрудиться, прежде чем ее открыли.

Холодный воздух вместе с легким облачком снежной пыли со свистом ворвался в залу.

Флоримон, держа пистолет наготове, отскочил в сторону, прислушался.

Анжелика и те, кто сидел за столом, пригнувшись, увидели издали в проеме двери только рассеянный фосфоресцирующий свет, в котором вздымался султан снега, поднятый северным ветром. Потом все догадались — вот уж чего не ожидали они в такую ночь! — что это луна пробилась из-за облаков, залив все окрест своим серебряным сиянием.

— Никого нет, — сказал Флоримон. — И холод адский, — добавил он, захлопывая входную дверь.

Он вошел в залу, плотно прикрыл внутреннюю дверь, и все с облегчением вздохнули. Куда приятнее было чувствовать себя в тепле их немудреного жилища, чем думать о том, что происходит за его стенами.

Порыв ледяного ветра, словно смертоносный вихрь, ворвавшийся в залу в тот момент, когда Флоримон открыл дверь, разметал застоявшееся там облако табачного дыма, и теперь сидящие за столом видели друг друга сквозь эти белесые извивающиеся ленты, которые спиралью скручивались у них перед глазами.

Волна холодного воздуха пригнула также пламя ламп и свечей. Несколько свечей погасло, и от них, издавая неприятный запах, завитками тянулась густая копоть.

— Мне кажется, добрые вина слегка ударили вам в голову, дорогая, — сказал де Пейрак. И его голос развеял у всех чувство тревоги.

Одна Анжелика пребывала в смятении. «А что если кто-нибудь умирает сейчас в снегу, может быть, совсем рядом», думала она.

Она с тревогой смотрела вокруг, пересчитывая своих. Все дорогие ее сердцу люди были здесь, в безопасности, под ее опекой.

Жоффрей де Пейрак обнял Анжелику за талию, словно желая подбодрить ее. В немом вопросе он приблизил к ней свое лицо. Она уклонилась от его взгляда.

Она, как, впрочем, и все, вволю насладилась сегодня вкусной едой и горячительными напитками, и теперь ее, чего доброго, обвинят в том, что ей мерещатся голоса.

Но происшествие все же омрачило конец праздника.

Дети клевали носом. Их отнесли в постели вместе со всеми игрушками. Напротив поставили на табуретку мисс Памп-кайн, чтобы она присматривала за ними со своей ярко-красной, немного мрачной улыбкой. Бартеломи, Тома и Онорина изо всех сил таращили свои глазенки, так хотелось им дождаться того момента, когда погаснут глаза и улыбка этой чудесной мисс. Но борьба длилась недолго, и они безмятежно уснули в мягком, полупрозрачном свете волшебной тыквы.

Анжелика нашла предлог, чтобы выйти во двор. Мысль, что какое-то заблудившееся человеческое существо умирает в снегу в нескольких шагах от их жилища, не оставляла ее и не дала бы ей спокойно уснуть. Она сказала, что хочет отнести несколько кусочков сахара лошадям, — они ведь заслужили, чтобы их тоже побаловали по случаю такого праздника.

Никто не обратил на ее слова внимания. Она натянула свои толстые рейтузы под юбку, меховые сапоги и набросила на плечи накидку, подбитую волчьим мехом. Еще нужны теплые перчатки, и тогда она вполне сможет совершить небольшую прогулку. Около входной двери Элуа Маколле, тоже накинувший поверх праздничной теплую одежду, зажигал потайной фонарь.

— Вы возвращаетесь к себе? — спросила она его.

— Нет, я иду с вами, сударыня, потому что вы во что бы то ни стало хотите посмотреть, что там во дворе.

Фонарь оказался ни к чему. Все вокруг было залито лунным светом.

Плывущие по небу черные, как копоть, тучи сейчас лишь изредка закрывали собою ночное светило. Снегопад, который вдруг начался к вечеру, когда уже стемнело, прекратился, но все было засыпано толстым слоем снега, который усиливавшийся мороз покрыл крепким настом, похрустывающим под ногами.

Едва они миновали узкий проход между сугробами, что вел от порога дома во двор, как ветер, гнавший поземку, ударил им в лицо ледяной пылью, и она безжалостно впивалась в кожу, словно тонкие металлические опилки. Они гремели по одежде, жгли лицо.

Пригнув головы, Анжелика и Элуа Маколле направились к конюшне, потом дальше, чтобы взглянуть, что делается за палисадом. По дороге Анжелика пристальным взглядом смотрела по сторонам, пытаясь разгадать тайну этой необыкновенно светлой ночи.