Лики ревности - Мари-Бернадетт Дюпюи

Слепой юноша так и остался сидеть на кровати. Изора вернулась с охапкой поленьев и веток – он догадался по мимолетному запаху влажного дерева. Скоро послышалось потрескивание, и комнату заполнил характерный дух горящей бумаги.

– Нам повезло: дрова нарублены как раз по размеру кухонной печки! – сообщила девушка. – А я так и не заглянула в третью комнату. Наверное, вам придется спать по несколько человек. Надеюсь, места хватит всем.

Изора дала понять, что приступ безумия кончился, и им обоим лучше предать его забвению.

– Сходи и посмотри сама, – отозвался Жером. – А я пока приду в себя.

– Ладно!

Минуту спустя девушка открыла межкомнатную дверь, расположенную слева от буфета, и вошла в просторную затененную спальню. Здесь стояло три кровати с медными изголовьями. «Можно посчитать: Онорина и Гюстав, Зильда и Адель, Жером, Йоланта и Тома… Нет, им наверняка постелют в соседней комнате. Пьер Амброжи тоже приедет – не оставят же они его одного на Рождество!»

Она заметила в углу чугунную переносную печь – все было, как и обещала хозяйка.

– Дом со всеми удобствами, это делает ей честь! В санузле все новое, и за дрова отдельно платить не придется!

Арендная плата сначала испугала Онорину, но Жерому удалось добиться скидки посредством простого аргумента: в доме они проживут не месяц, а на неделю меньше.

– Все в идеальном состоянии, – прошептала Изора. – Я буду приезжать к Анне по воскресеньям, потому что теперь свободна – могу делать что хочу!

– Ты что-то сказала? – спросил слепой юноша, который приблизился к ней, касаясь стены рукой.

– Я разговаривала сама с собой, мой милый друг, – пояснила она.

– Я снова стал тебе другом? Никем больше?

– Да! Друзья оказывают друг другу услуги, что ты и сделал. Теперь я больше знаю о мужчинах. И о женщинах тоже…

Жером невесело засмеялся:

– Изора, какая же ты наивная! Поверь, тебе еще учиться и учиться! – заметил он с оттенком иронии.

– Ничего, остальные уроки я пройду позже, – надулась она. – Мне еще нужно почистить овощи.

Санаторий «Вилла Нотр-Дам», через два часа

В Сен-Жиль-сюр-Ви бушевал сильный северо-западный ветер. Дождь стучал в окна санатория, рисуя на стеклах дорожки из капель. Онорина стояла в коридоре и созерцала грустный спектакль, устроенный природой, фоновым сопровождением которому служил рокот разбушевавшегося океана.

Она ненадолго вышла из палаты, где Анна забылась неспокойным сном, перемежающимся приступами кашля. «Мне придется наблюдать медленную агонию моей девочки, моей маленькой крошки. Видит бог, было не так страшно, когда я находилась далеко от нее, в Феморо. Мне и в голову не приходило, как это мучительно для Анны – месяцами жить вдали от меня и от отца!»

Мимо прошли две монахини, поздоровались с Онориной. Где-то на другом конце просторного здания кто-то жалобно вскрикнул. Эхо чужой боли ужалило нервы несчастной женщины. «Больному плохо или, может, кричала мать, только что потерявшая свое дитя!» – подумала она.

Со стороны лестничной площадки послышались шаги. Онорина оглянулась. Навстречу шла Изора в сером головном платке, завязанном под подбородком. За ней следовал Жером.

– Наконец-то! – оживилась она. – Анна выглядит еще хуже, чем раньше. Бедная, она так ослабла!

– Мама, нельзя отчаиваться! – тихо проговорил Жером, обнимая Онорину. – Если бы я мог совершить чудо и отвести беду, которой мы все так боимся!

– Что сказали главврач и директриса? – спросила Изора. – Они согласны отпустить Анну из санатория на Рождество?

– Они разрешили, и даже не пришлось уговаривать, – горестно вздохнула Онорина. – Думаю, они понимают, что малышки к тому времени, скорее всего, уже не будет с нами. Так что они ничем не рискуют.

Новость поразила Изору. Она замотала головой, как делают раздосадованные дети.

– Нельзя терять надежду, мадам Маро! – сказала она вполголоса. – Нам можно войти?

– Она спит, так что лучше немного подождать. А пока расскажите, хорош ли дом, который мы сняли?

– Очень уютный, – заверила ее Изора. – У вас будет все необходимое. Я постелила постель и растопила печку. На плите томится суп. Давайте я пока сбегаю вниз, в столовую – куплю нам полдник. На первом этаже мы только что говорили с сотрудником, и, по его словам, можно заказать горячий шоколад со сдобными булочками.

– Беги, моя хорошая! Ты такая заботливая, – всхлипнула убитая горем мать.

Жером до сих пор обнимал ее за плечи. Онорина прижалась к сыну, сотрясаясь от беззвучных рыданий.

– Никак не могу поверить, сынок! Нашей Анны скоро не будет на свете. Я боюсь находиться одна в чужом доме – и сегодня вечером, и еще много вечеров подряд. Перед глазами будет стоять моя крошка – как она кашляет и сплевывает кровь в платочек…

– Мам, я прекрасно тебя понимаю. Может быть, мне остаться с тобой? Тебе было бы легче. По дому я, конечно, почти ничего не могу делать, но зато ты будешь не одна.

– Как же это, Жером? Ты же ничего с собой не взял!

– Изора предупредит папу. Попросит, чтобы он обязательно приехал в воскресенье и привез сменную одежду.

– И ей придется возвращаться на поезде одной? Будет уже совсем темно. Нет, не очень разумно.

– Думаю, ничего страшного не случится.

Слепой юноша принялся уговаривать мать, как вдруг из палаты донесся кашель. Онорина тут же бросилась к двери, заскочила в палату и подбежала к кровати. Анна тяжело дышала, ее личико казалось желтоватым, словно вылепленным из воска, лоб блестел от пота.

– Радость моя, я здесь! Мамочка с тобой!

Жером с порога вслушивался в прерывистое дыхание сестры и сжимал кулаки, проклиная жестокость судьбы.

– Анна, я приехал! Дай я тебя поцелую! – сказал он.

– Жером! – пробормотала девочка, прищурившись. – А Изора? Где Изора?

– Она пошла за полдником, – ответила Онорина, которой никак не удавалось справиться с эмоциями.

– Уже прошло, мамочка, – прошептала Анна. – Поскольку у меня гости, я хочу сесть. Моя кукла тоже соскучилась по Изоре!

Жером сдержал слово: пока мать помогала больной сестренке сесть, он расцеловал ее в обе щеки, погладил по голове. В дверь постучали. Вошла монахиня и, придерживая дверь, пропустила Изору с подносом.

– Не буду вам мешать, – проворковала она. – Только следите, чтобы наш маленький ангел не слишком переутомлялся.

От этих слов у Онорины кровь застыла в жилах – как будто Анна уже не принадлежала к миру живых. Нахмурившись, она взяла у Изоры поднос. Девушка сняла пальто и присела на край кровати.

– Здравствуй, Анна! Привет, кукла Изолина! – улыбнулась она.