Век испытаний - Сергей Богачев

* * *

Виталий Макаренко сделал большой карьерный скачок, перебравшись из милицейского ведомства на генеральскую должность в службу безопасности.

* * *

Что любопытно, несмотря на смену министра, Станислав Васильевич Журавский по-прежнему трудится в своём кабинете. Теперь один раз в году он обязательно ездит на пару недель отдыхать в Россию на озеро Селигер, на берегу которого построил свою базу отдыха его одноклассник Виктор Арнаутов. Сейчас они вместе решили подготовить и проспонсировать встречу одноклассников — как-никак, 40 лет выпуска будет. Ещё благодаря усилиям Журавского на шахты начали закупать более эффективное и экономное оборудование, оповещающее о возможных выбросах метана.

* * *

Василия Кондратьевича Матвеева после известных событий доставили в больницу в коме, три дня он находился между небом и землёй, между жизнью и смертью. Но каким-то непостижимым для врачей образом выжил. Поначалу на него даже пытались завести уголовное дело за незаконное проникновение в шахту, диверсию и порчу оборудования. Но после вмешательства Черепанова замминистра угольной промышленности Журавский прислал комиссию, по заключению которой ветерана наградили грамотой и ценным подарком — мопедом.

Кошка Маргаритка родила пятерых котят и оказалась очень заботливой и строгой мамой. Котята были приучены ею к чистоплотности и осторожности, так что пристроил их Матвеев без особых проблем, а самого шустрого и голубоглазого торжественно подарил соседу Фёдору. Фёдор назвал его важно — Генералом. Хотя отлично понимал, что за кусок мяса его Генерал с удовольствием готов родину продать. Маргаритка частенько ложилась Кондратьичу на больное колено — полечить, и преданно гудела, когда он чесал ей шею под подбородком. И у него, и у кошки экстрасенсорные способности куда-то подевались, словно и не было их.

Профессор Кадочников констатировал, что новая травма каким-то образом вернула обострившиеся у Матвеева способности в исходное русло, — так бывает. Правда, склонный к философии сосед Фёдор выдвинул на сей счёт свою, особую гипотезу:

— Всё просто расшифровывается, — пояснял Василию за стопкой довольный своей прозорливостью сосед Фёдор. — И ты, и она — вы своё предназначение в этом мире выполнили. Людей спасли. А если, стало быть, дар этот использовать для людского блага, а не во зло или в корыстных целях — Бог дарует за это прощение и помилование.

В последнее время Будыка старший, всю жизнь привыкший верить в светлые идеалы, начал приходить к Богу. В кого-то ведь верить надо.

«Когда пишешь о войне, самое сложное — написать правду…»

Из интервью писателя-фронтовика, автора повести «В окопах Сталинграда» Виктора Некрасова

Этот кишлак на карте был последним. Дальше серый цвет переходил в коричневый. Любой, кто хоть чуть-чуть разбирался в топографии, понимал, что он означает. Горы, будь они неладны…

Со вздохом сложив изрядно потертую карту, Черепанов[21] не стал ее прятать в планшет, а, положив рядом с собой на ящик из-под патронов, придавил ее сверху запасным рожком для автомата. Зачем прятать, если минут через пять-десять он опять примется ее рассматривать, пытаясь найти ответ на один-единственный вопрос: правильно ли он сделал, выбрав позицию для своего взвода перед самым руслом небольшой речки, которая плавно огибала кишлак с двух сторон? Может, нужно было укрыться в домах местных крестьян, используя плоские крыши их жилищ для огневых точек пулеметных расчетов? Или нужно было взять чуть левее и окопаться на небольшом пригорке, сплошь укрытом мелкими камнями?

Вот уже четвертые сутки недоукомплектованный взвод десантников, состоявший из девятнадцати солдат срочной службы и прапорщика Гибайдулина, выполнял его — старшего лейтенанта Черепанова — команду: смотреть в оба.

Когда неделю назад его вызвали в штаб полка и поставили задачу — обеспечить безопасность доставки груза в квадрат Р-24, он не видел в этом ничего особенного — сколько таких грузов «обеспечивал» его взвод только за последние полгода… И не сосчитать. Это же не перевал «держать». Или, к примеру, как несколько дней назад, больше недели гоняться по ущельям за неуловимым караваном моджахедов[22].

И только проследив взглядом за карандашом начальника штаба, он удивился. Остро заточенный кончик карандаша упирался в квадрат, где была обозначена горная гряда, служившая границей между Афганистаном и Пакистаном. Так далеко Черепанов со своим взводом никогда не забирался.

«Если вдруг что, — подумал Иван, — помощи, даже на вертушках, хрен дождешься».

Не услышав от старшего лейтенанта привычного «Есть. Разрешите выполнять!», начальник штаба майор Герасименко внимательно посмотрел на Черепанова:

— Не дрейфь, Ваня. Прикрытие у тебя будет железное. Этот груз идет по линии КГБ[23] и военной контрразведки. Дальнейшие инструкции получишь уже от них.

— А ничего, товарищ майор, что у меня треть взвода в медсанбате прохлаждается? Вроде как некомплект получается, — все же попытался вставить свои пять копеек Черепанов.

— Так это даже хорошо, — улыбнулся начштаба, — чем меньше людей, тем меньше шума. Задание, Ваня, у тебя будет уж больно деликатное.

Еще больше озадаченный последней фразой майора Иван направился в сторону палаток, где размещались «особисты». Уже сколько лет прошло, как «особые отделы» НКВД[24] в армии были упразднены и вместо них были созданы подразделения военной контрразведки ГРУ[25], но в войсках они так и остались «особистами». Самое интересное, что и сами контрразведчики, молодые, в общем-то, парни, против такого неофициального названия своей конторы особо и не возражали.

Палаточный городок десантников был небольшой, и все в нем хорошо знали друг друга. Но фамилия подполковника Репнина, к которому он должен был обратиться за дальнейшими инструкциями, Ивану ни о чем не говорила. «Наверное, прикомандированный, — подумал Черепанов, подходя к внутреннему КПП[26]контрразведчиков. Дежурный солдат только подтвердил его предположения: